а пни, на которые имъ предложили усѣсться, казались нечищенными Богъ знаетъ сколько времени. И вотъ онѣ разостлали на землѣ носовые платки и усѣлись въ самыхъ неудобныхъ позахъ. Кто-то изъ насъ, державшій въ рукакъ тарелку съ паштетомъ, зацѣпился за сукъ и уронилъ паштетъ, и хотя на нихъ не попало ни крошки, но этотъ случай напугалъ ихъ до того, что потомъ онѣ съ ужасомъ смотрѣли на всякаго, кто поднимался съ какимъ-нибудъ кускомъ въ рукахъ, и съ безпокойствомъ слѣдили за нимъ, пока онъ не усаживался снова.
— Ну-съ, барышни, — шутливо сказалъ Боу по окончаніи завтрака, — пожалуйте мыть посуду!
Сначала онѣ его не поняли. Потомъ, уразумѣвъ въ чемъ дѣло, выразили опасеніе, что не сумѣютъ мыть посуду.
— О, я вамъ покажу, — сказалъ онъ, — это очень просто. Вы лягте на… я хочу сказать, на берегъ и полощите посуду въ водѣ.
Старшая сестра замѣтила, что ихъ платья врядъ ли подойдутъ для такой работы.
— Пустяки, — отвѣчалъ онъ весело, — вы поднимите ихъ кверху.
И онъ заставилъ ихъ сдѣлать это. Онъ увѣрялъ, что въ этомъ вся прелесть поѣздки. Онѣ согласились, что это очень интересно.
Вспоминая объ этомъ, я спрашиваю себя, былъ ли этотъ молодой человѣкъ такимъ крѣпколобымъ, какъ мы думали, или онъ… нѣтъ, это невозможно, у него было такое простодушное, дѣтское выраженіе лица.
Гаррисъ сказалъ, что ему хочется сходить въ Гамптонскую церковь и посмотрѣть могилу мистриссъ Томасъ.
— Кто такая мистриссъ Томасъ? — спросилъ я.
— Почемъ я знаю? — отвѣчалъ онъ. — Это дама, погребенная въ очень красивой могилѣ, которую я хочу посмотрѣть.
