— Почему ты такъ неласкова съ этимъ молодымъ человѣкомъ?
— Я съ нимъ вовсе не особенно не ласкова, тетя Іозефа, а была такъ какъ всегда. Если дядя думаетъ, что теперь все должно перевернуться вверхъ дномъ, то это его, а не моя вина.
— Онъ говоритъ, что ты дала слово быть вѣжливою съ господиномъ Урмандъ.
— А развѣ я была съ нимъ невѣжлива? защищала себя Марія.
— Ты вовсе время не сказала ему ни одного слова.
— Да вѣдь я ни съ кѣмъ не говорю; голова моя не тѣмъ занята, чтобы терять время въ пустой болтовнѣ. Прекрасно пошли-бы дѣла, еслибъ я предоставила ихъ этому маленькому остолопу Петру, а сама занялась-бы безконечными разговорами. — Дядя ни во что не хочетъ войти, это вовсе не хорошо съ его стороны!
— Но, милое дитя мое, теперь время уже подумать, какъ бы тебя пристроить.
— Я отлично пристроена и не желаю для себя ничего лучшаго — лишь-бы только меня не мучили!
— Слушай, Марія, начала мадамъ Фоссъ послѣ короткаго молчанія, иногда мнѣ кажется, что ты все еще не забыла Георга Фоссъ?
— Тетя Іозефа, онъ ли причиною того, что дядя такъ ревностно заботится о моемъ бракѣ?
— Ты не отвѣчаешь на мой вопросъ, дитя мое.
— Я не знаю, что ты отъ меня хочешь. Когда Георгъ былъ здѣсь, я едва съ нимъ говорила; если дядя изъ-за этого такъ безпокоится, то я готова дать ему торжественную клятву ни за кого не выходить замужъ безъ его согласія.
— Георгъ Фоссъ вѣроятно ради тебя никогда не пріѣдетъ сюда, возразила мадамъ Фоссъ.
— Онъ бы пріѣхалъ, еслибъ я этого захотѣла, вскричала Марія, посмотрѣвъ на тетку сверкающими глазами. Осмѣлится-ли кто либо сказать, что я старалась, привлечь его къ себѣ? Это была бы ложь! Такъ какъ онъ ушелъ, то пусть и останется тамъ, гдѣ онъ
— Почему ты так неласкова с этим молодым человеком?
— Я с ним вовсе не особенно не ласкова, тетя Йозефа, а была так как всегда. Если дядя думает, что теперь всё должно перевернуться вверх дном, то это его, а не моя вина.
— Он говорит, что ты дала слово быть вежливою с господином Урманд.
— А разве я была с ним невежлива? защищала себя Мария.
— Ты вовсе время не сказала ему ни одного слова.
— Да ведь я ни с кем не говорю; голова моя не тем занята, чтобы терять время в пустой болтовне. Прекрасно пошли бы дела, если б я предоставила их этому маленькому остолопу Петру, а сама занялась бы бесконечными разговорами. — Дядя ни во что не хочет войти, это вовсе не хорошо с его стороны!
— Но, милое дитя мое, теперь время уже подумать, как бы тебя пристроить.
— Я отлично пристроена и не желаю для себя ничего лучшего — лишь бы только меня не мучили!
— Слушай, Мария, начала мадам Фосс после короткого молчания, иногда мне кажется, что ты всё еще не забыла Георга Фосс?
— Тетя Йозефа, он ли причиною того, что дядя так ревностно заботится о моем браке?
— Ты не отвечаешь на мой вопрос, дитя мое.
— Я не знаю, что ты от меня хочешь. Когда Георг был здесь, я едва с ним говорила; если дядя из-за этого так беспокоится, то я готова дать ему торжественную клятву ни за кого не выходить замуж без его согласия.
— Георг Фосс вероятно ради тебя никогда не приедет сюда, возразила мадам Фосс.
— Он бы приехал, если б я этого захотела, вскричала Мария, посмотрев на тетку сверкающими глазами. Осмелится ли кто-либо сказать, что я старалась, привлечь его к себе? Это была бы ложь! Так как он ушел, то пусть и останется там, где он
