Онъ кличетъ ихъ, но ихъ пугаетъ кликъ,
Бѣгутъ, летятъ съ истерзаннымъ возницей.
За нимъ, вослѣдъ, стремлюся я со стражей,
55 Кровь свѣжая стезю намъ указуетъ,
На камняхъ кровь, на терніяхъ колючихъ
Клоки волосъ кровавые повисли…
Нашъ дикій вопль равнину оглашаетъ,
Но наконецъ неистовыхъ коней
60 Смирился пылъ… они остановились
Вблизи тѣхъ мѣстъ, гдѣ прадѣдовъ твоихъ
Прахъ царственный въ гробахъ почіетъ древнихъ!
Я прибѣжалъ, зову… съ усильемъ тяжкимъ
Онъ, вѣжды приподнявъ, мнѣ подалъ руку:
65 «Всевышнихъ власть мой вѣкъ во цвѣтѣ губитъ.
Другъ, не оставь Ариціи моей!
Когда жъ настанетъ день, что мой родитель,
Разсѣявъ мракъ ужасной клеветы,
Въ невинности сыновней убѣдится,
70 О, въ утѣшенье сѣтующей тѣни
Да облегчитъ онъ узницѣ своей
Удѣлъ ея!.. Да возратитъ онъ ей…»
При сихъ словахъ героя жизнь угасла,
И на рукахъ моихъ, его державшихъ,
75 Остался трупъ свирѣпо искаженный,
Какъ знаменье боговъ ужасной кары,
Не распознаемый и для отцовскихъ глазъ!
