стоящимъ наготовѣ и во всеоружіи, съ его церковью безвѣрія, съ его правительствующимъ мятежомъ,—ужели христіанамъ нельзя надѣяться, что Богъ благоволить соразмѣрить силы Своей церкви съ тѣмъ новымъ подвигомъ, который Онъ ей назначилъ; что наканунѣ готовящагося боя Онъ благоволитъ возвратить ей полноту ея силъ, и для этого Самъ, въ положенный Имъ часъ, уврачуетъ Своею милосердою рукою язву на ея тѣлѣ, нанесенную рукою людей—ту зіяющую язву, которая уже восемьсотъ лѣтъ не перестаетъ точить кровь?
Православная церковь никогда не отчаивалась въ этомъ исцѣленіи. Она ждетъ его, разсчитываетъ на него—не съ надеждой только, но съ увѣренностью. Какъ тому, что̀ едино по существу, что̀ едино въ вѣчности, не восторжествовать надъ разъединеніемъ во времени? Несмотря на многовѣковое раздѣленіе и сквозь всѣ человѣческія предубѣжденія, церковь не переставала признавать, что христіанское начало никогда не исчезало въ римской церкви, что оно было въ ней сильнѣе, чѣмъ заблужденіе и человѣческая страсть. Поэтому она питаетъ глубокое убѣжденіе, что оно окажется сильнѣе всѣхъ своихъ враговъ. Церковь знаетъ и то, что, какъ было въ продолженіе многихъ вѣковъ, такъ и теперь—судьбы христіанства на Западѣ все еще находятся въ рукахъ римской церкви; и оно твердо надѣется, что въ день великаго возсоединенія эта церковь возвратитъ ей неповрежденнымъ этотъ священный залогъ.
Я позволю себѣ, въ заключеніе, припомнить одну подробность посѣщенія русскимъ императоромъ Рима въ 1846 году. Тамъ, вѣроятно, еще памятно то всеобщее душевное волненіе, съ какимъ было встрѣчено его появле-
стоящим наготове и во всеоружии, с его церковью безверия, с его правительствующим мятежом, — ужели христианам нельзя надеяться, что Бог благоволить соразмерить силы Своей церкви с тем новым подвигом, который Он ей назначил; что накануне готовящегося боя Он благоволит возвратить ей полноту её сил, и для этого Сам, в положенный Им час, уврачует Своею милосердою рукою язву на её теле, нанесенную рукою людей — ту зияющую язву, которая уже восемьсот лет не перестает точить кровь?
Православная церковь никогда не отчаивалась в этом исцелении. Она ждет его, рассчитывает на него — не с надеждой только, но с уверенностью. Как тому, что́ едино по существу, что́ едино в вечности, не восторжествовать над разъединением во времени? Несмотря на многовековое разделение и сквозь все человеческие предубеждения, церковь не переставала признавать, что христианское начало никогда не исчезало в римской церкви, что оно было в ней сильнее, чем заблуждение и человеческая страсть. Поэтому она питает глубокое убеждение, что оно окажется сильнее всех своих врагов. Церковь знает и то, что, как было в продолжение многих веков, так и теперь — судьбы христианства на Западе всё еще находятся в руках римской церкви; и оно твердо надеется, что в день великого воссоединения эта церковь возвратит ей неповрежденным этот священный залог.
Я позволю себе, в заключение, припомнить одну подробность посещения русским императором Рима в 1846 году. Там, вероятно, еще памятно то всеобщее душевное волнение, с каким было встречено его появле-
