отношений. И заслуга первого изложения этой системы принадлежит бесспорно Т. Мору.
Литературная форма „Утопии“ роднит ее с поздним древнегреческим романом путешествий. Эта форма сохранила свою живучесть вплоть до XIX в. („Икария“ Кабе). Но едва ли в какой-либо другой исторический момент отвечала она общественным вкусам в большей мере, чем в эпоху Мора: „Утопия“ была написана в условиях начавшихся, но далеко еще не завершенных географических открытий XV—XVI вв. Как нельзя более она соответствовала также и тому уровню, на котором стоит социально-политическая мысль Мора в „Утопии“.
„Коммунистический манифест“ говорит по поводу великих утопистов начала XIX в.: „Фантастическое описание будущего общества является в свет в то время, когда пролетариат находится еще в неразвитом состоянии… оно возникает из его первого, полного предчувствия, порыва ко всеобщему преобразованию общества“. Это — несомненно по отношению к мыслителям XIX в. По отношению ко времени Мора приходится говорить скорее о пред-пролетариате, чем о пролетариате в неразвитом состоянии; и вряд ли можно говорить даже о „предчувствии“ в порыве ко всеобщему преобразованию общества. Т. Мор при всей его гениальности, конечно, не мог в окружающем его обществе прощупать зародыши той силы, которая одна только способна ликвидировать общественные противоречия, им подмеченные и вызывавшие его резкое осуждение. „Фантастическое описание“ было, поэтому, единственным возможным в условиях его времени способом выражения его смелой социальной мысли. И поэтому оно нисколько не раздражает читателя, как раздражают подчас более поздние „утопии“.
