— На это, другъ мой, отвѣчалъ я полушепотомъ и наклонивъ голову, — никакого возраженія быть не можетъ.
Здѣсь же сестра объявила мнѣ, что завтра же уѣзжаетъ въ Парижъ, а оттуда въ Остенде, гдѣ пробудетъ четыре недѣли на морскихъ купаньяхъ, тогда какъ я долженъ еще двѣ недѣли оканчивать свое лѣченіе въ Карлсбадѣ, гдѣ и буду съ нетерпѣніемъ поджидать ея адреса для возможности оставаться въ непрерывной перепискѣ. До высылки ей денегъ изъ Новоселокъ, она попросила у меня взаймы тысячу рублей, которые я и вручилъ ей съ особеннымъ удовольствіемъ и гордостью въ видѣ билетовъ восточнаго займа, ходившихъ тогда превосходно заграницей.
На другой день дилижансъ увезъ моихъ дамъ, и я остался въ одиночествѣ, показавшемся мнѣ уже весьма несноснымъ, допивать свои воды.
Но все на свѣтѣ имѣетъ конецъ, и въ „Современникѣ“ 1857 года въ февральской книжкѣ я, такъ сказать, по горячимъ слѣдамъ описалъ мою поѣздку въ Германію и прибытіе въ Парижъ. Но въ настоящую минуту я пересматриваю этапы моей духовной жизни — то, что случилось въ извѣстномъ видѣ для меня, а не то, что, какъ страна или городъ, пребываетъ и понынѣ открыто для всякаго наблюдателя. Поэтому не считаю нужнымъ говорить о моихъ мѣстныхъ и путевыхъ впечатлѣніяхъ.
Въ Парижѣ, за отсутствіемъ сестры, уѣхавшей въ Остенде, единственнымъ знакомымъ мнѣ человѣкомъ оказался Тургеневъ, котораго адресъ мнѣ былъ извѣстенъ изъ его письма.
Зная крайнюю ограниченность моихъ средствъ, я старался устроиться по возможности дешево, и дѣйствительно достигъ въ этомъ отношеніи нѣкотораго совершенства, занявши на rue Helder и въ hotel Helder въ пятомъ этажѣ двѣ весьма чистыхъ даже щеголеватыхъ комнаты за 40 франковъ (10 р.) въ мѣсяцъ. Правда, штукатурка потолковъ представляла крутой переломъ, скашиваясь по направленію къ окнамъ и сообщая такимъ образомъ квартирѣ значеніе мансарды.
Не безъ душевнаго волненія отправился я въ rue de l’Arcade отыскивать Тургенева, котораго могло тамъ не быть. Спрашиваю привратника; говорить: „здѣсь“.
