Конечно, при появленіи моемъ историческое чтеніе было забыто, и мы, не смотря на мучительное желаніе подѣлиться чувствами, оба ходили долго все вокругъ да около, изъ опасенія какой-либо неумѣстной неловкости.
Если влюбленные, по словамъ Шекспира, составлены изъ одного воображенія, и ихъ можно причислить къ безумцамъ, то всѣ эти качества съ добавкою отчаянной ненасытности еще сильнѣе у несчастнаго-влюбленныхъ. Только этимъ объяснется легкость, съ которою кокетка успѣваетъ завѣрить влюбленнаго въ очевидно несбыточномъ. Надо было видѣть счастіе Борисова, когда я объявилъ ему, что сестра прислала меня его навѣстить. Хотя я зналъ, что такой отрадный глотокъ воды со льдомъ только пуще распалитъ жажду страждущаго, но не могъ удержаться не освѣжить его хоть на минуту этимъ глоткомъ. Конечно, вслѣдъ затѣмъ поднялись самыя несбыточныя мечтанія и просьбы о помощи, къ какимъ онъ меня давно пріучилъ въ своихъ письмахъ. Начались распросы обо всемъ, касающемся матеріальной, а главнымъ образомъ нравственной стороны жизни Нади.
Зная желѣзную выносливость этого неустрашимаго человѣка, я, послѣ долгаго колебанія, рѣшился произвести надъ нимъ вивисекцію, подрѣзавъ въ сердцѣ его любовь подъ самый корень.
Во время всего моего подробнаго разсказа про Эрбеля, Борисовъ сидѣлъ неподвижно, глядя на догорающіе въ каминѣ уголья. Когда я кончилъ, онъ поднялъ на меня свои черныя, густыя рѣсницы, на которыхъ мелькали слезинки, и произнесъ вполголоса:
— Спасибо, братъ, что ты мнѣ объ этомъ разсказалъ. Я сейчасъ же поѣду, разыщу и убью его.
— Да я даже не знаю, гдѣ онъ въ настоящее время, отвѣчалъ я.
— Это уже мое дѣло, отвѣчалъ Борисовъ, и притомъ единственное, которое остается.
Въ распросахъ и посильныхъ отвѣтахъ прошелъ день, и когда въ сумерки подали самоваръ, Борисовъ сталъ гнать меня домой.
— Какъ ты можешь такъ беззаботно оставлять ее одну?
