Вскорѣ послѣ пріѣзда нашего въ Москву, я получилъ отъ Василія Петровича Боткина слѣдующее письмо.
„Итакъ я продолжаю обитать въ той же комнатѣ, гдѣ вы меня оставили, и ничего вокругъ меня не измѣнилось, съ тою разницею, что я лежу теперь не на вашемъ диванѣ, а на своемъ. Уѣхалъ и Гончаровъ, уѣхалъ и Тургеневъ въ Куртавнель, гдѣ сидитъ по причинѣ разболѣвшейся пятки, которая не даетъ ему ходить. Сегодня я получилъ письмо отъ него. Затѣмъ, въ видѣ развлеченія моего одиночества, судьба послала сюда семейство Тургеневыхъ, а именно Ольгу Александровну, милую во всѣхъ отношеніяхъ, отличную дѣвушку, съ которой я былъ знакомь въ Петербургѣ; притомъ она хорошо играетъ на фортепьяно и особенно сонаты Бетховена, которыя я такъ люблю. Это для моихъ одинокихъ вечеровъ убѣжище необходимое. Въ театрѣ послѣ васъ я былъ только разъ — въ комической оперѣ. Смотрѣлъ Жоконду, старинную французскую оперу Nicolo — человѣка съ большимъ мелодическимъ даромъ.
„Свою національную музыку французы исподняютъ прекрасно, такъ что я просидѣлъ съ великимъ удовольствіемъ, словно окруженный простодушными, милыми дѣтьми. Фран-
