штукъ двѣсти дѣтей отъ двухъ до семи лѣтъ (нѣмцы скромны, но плодущи), и намѣренъ прожить здѣсь около мѣсяца..., я хотѣлъ было написать: „ничего не дѣлая“, но справедливость требуетъ написать: „продолжая ничего не дѣлать“. Край чудесный, зелени пропасть, деревья старыя, тѣнистыя, изумруднымъ мохомъ покрытыя, погода хорошая, виды красивые, добрые знакомые, здоровье въ порядкѣ, чего же болѣе?
4 сентября.
„На послѣднихъ словахъ: „чего же болѣе?“ меня застало извѣстіе о плачевномъ концѣ предпріятія Гарибальди, и я не могъ болѣе писать. Хотя мнѣ хорошо извѣстно, что роль честныхъ людей на этомъ свѣтѣ состоитъ почти исключительно въ томъ, чтобы погибнуть съ достоинствомъ, и что Октавіанъ рано или поздно непремѣнно наступитъ на горло Бруту, — однако мнѣ всетаки стало тяжело. Я убѣдился, что человѣку нужно еще что-то сверхъ хорошихъ видовъ и старыхъ деревьевъ, и, вѣроятно, вы — закоренѣлый и остервенѣлый крѣпостникъ, консерваторъ и поручикъ стариннаго закала — даже вы согласитесь со мной, вспомнивъ, что вы въ то же самое время поэтъ и, стало-быть, служитель идеала. Напишите мнѣ нѣсколько словъ объ охотѣ, о хозяйствѣ, о Степановкѣ, о Спасскомъ. Я не получаю никакихъ извѣстій изъ дома. Прощайте, будьте здоровы, кланяйтесь вашей женѣ.
Между тѣмъ кругъ нашего знакомства въ новой мѣстности поневолѣ расширялся при посредствѣ ближайшаго сосѣдства зятя Ш....а и сестры, у которыхъ мы нерѣдко бывали, принимая ихъ у себя. Хотя Степановка, какъ ненаселенное имѣніе, не соприкасалась ни съ какими крестьянскими дѣлами, тѣмъ не менѣе нашъ первый посредникъ А. Н. М—овъ, разъѣзжая по дѣламъ, останавливался у насъ пообѣдать и покормить лошадей, какъ простой сосѣдъ.
— Ну, какъ идетъ вашъ вольнонаемный трудъ? спросилъ онъ однажды.
— Да ничего покуда, отвѣчалъ я. — Слава Богу, неудовольствій съ рабочими нѣтъ. Вотъ только изъ десяти человѣкъ одинъ Евсей шумитъ и, забравъ уже бо̀льшую половину де-
