средниковъ, я, принимая единоличную власть судьи, былъ увѣренъ, что, помимо всѣхъ формальностей, ясно понимаю основную мысль Державнаго Законодателя: дать народу вмѣсто канцелярскихъ волокитъ — судъ скорый, милостивый къ пострадавшему, а потому самому и правый. Я понималъ, что главная гарантія суда — въ его гласности и постоянной возможности обжалованія; что самые законы суть только компасъ и морская карта для огражденія кормчаго отъ утесовъ и отмелей; но что эти формальности только излишняя связа тамъ, гдѣ кормчій и безъ этихъ пособій видитъ прямѣйшій путь въ пристань.
Если-бы я имѣлъ возможность представить на судъ читателя хотя не всѣ, a наиболѣе интересные судебные случаи въ хронологическомъ порядкѣ моей 10-ти лѣтней практики, то не сдѣлалъ бы этого по слѣдующимъ причинамъ: такое продолжительное испещреніе воспоминаній судебными разбирательствами, не связанное единствомъ мысли, надоѣло бы читателю и только мѣшало бы ему составить себѣ ясное понятие о моей судебной дѣятельности. Кромѣ того, такъ какъ нѣкоторые подсудимые многократно появлялись въ качествѣ обвиняемыхъ, то я позволю себѣ до конца прослѣдить судьбу ихъ, насколько она мнѣ извѣстна. Вставляя здѣсь свою судебную дѣятельность отдѣльнымъ эпизодомъ, я даю читателю возможность пропустить весь этотъ эпизодъ, не взирая на его воспитательное по отношенію ко мнѣ значеніе. Исходя изъ мысли, что тяжбы между помѣщиками встрѣчаются гораздо чаще въ комическихъ повѣстяхъ, чѣмъ на дѣлѣ, и что, за исключеніемъ таковыхъ, мировые посредники разбирали всевозможныя дѣла и жалобы, — большинство сельскихъ мировыхъ судей считали, что всѣ обыватели участка равно нуждаются въ судѣ скоромъ, правомъ и милостивомъ, а потому, подобно мнѣ, принимали къ разбирательству всевозможныя дѣла, впослѣдствіи окончательно исключенныя изъ вѣдомства мировыхъ судей.
