все далѣе, вышла концомъ въ гостиную. Такое положеніе стародавняго дома привело Оста въ ужасъ, и ему нетрудно было убѣдить Горчана въ необходимости перестройки всего дома, за исключеніемъ недавно пристроенной части, куда семейству на время пришлось перейти. За одно лѣто домъ былъ перестроенъ съ башнями по концамъ, въ которыхъ явились жилыя помѣщенія. При такихъ значительныхъ затратах, а, главное, невоздержно безалаберной жизни, неудивительно, что семейство съ каждымъ годомъ приходило къ большему оскудѣнію, продавая одно за другимъ свои прекрасныя имѣнія.
Однажды, покинувшій уже Горчанъ, Остъ поразилъ меня своимъ разсказомъ. „На дняхъ, говорилъ онъ, — я по старой памяти заѣхалъ къ Ник. Ник. и засталъ его въ трезвомъ видѣ. По своей всегдашней со мною откровенности, онъ воскликнулъ: „вы знаете, Ив. Александр., сколько у меня въ одномъ Орлѣ по лавкамъ набралось долговъ, а жить совершенно стало нечѣмъ. Домъ вы сами строили и застраховали въ тридцати тысячахъ, а у меня тутъ, какъ вы знаете, проживаетъ въ видѣ воспитанника 13-ти лѣтній мальчикъ изъ орловскихъ мѣщанъ; мальчикъ шустрый; я хочу обѣщать ему 500 руб. и подговорить его поджечь домъ“.
— Признаюсь, говорилъ Остъ, я выпучилъ на Горчана глаза и не зналъ, чему больше удивляться: безнравственности или глупости этого идіота? Такъ какъ читать мораль было бы излишне, то, желая его образумить, я воскликнулъ: „какъ же вы можете идти на такое страшное дѣло и не боитесь выдавать себя головою мальчишкѣ? При первомъ допросѣ онъ все свалитъ на васъ, а самъ останется правъ, какъ малолѣтній“.
Разсказъ этотъ запалъ у меня въ памяти. Привыкшій нѣкогда, въ должности полковаго адъютанта, сразу опредѣлять по окладу лица, цвѣту волосъ и росту, въ какой эскадронъ долженъ поступить вновь прибывшій рекрутъ, я, и будучи судьей, до извѣстной степени судилъ о нравственности обвиняемаго по его наружности.
Однажны сосѣдній сельскій староста заявилъ мнѣ жалобу на кражу у него двухъ черныхъ овецъ односельчаниномъ Куряткинымъ. Насколько стройный, молодой и степенный сель-
