немного очнулся, пишу вамъ. У насъ все, слава Богу, здорово и хорошо. Обычная зимняя жизнь, со все усложняющимся воспитаніемъ и ученіемъ дѣтей, идетъ какъ и прежде. Мы очень заняты: жена — самыми ясными, опредѣленными дѣлами, а я — самыми неопредѣленными и потому постоянно имѣю стыдливое сознаніе праздности среди трудовой жизни. Вы вѣрно уже кончили передѣлку своей статьи, и если здоровы, то, вѣроятно, заняты чѣмъ-нибудь новымъ. Если вы меня простили, то напишите мнѣ и о своемъ здоровья, которое, по послѣднему письму, угрожало разладиться, — и и своей духовной работѣ. Такъ пожалуйста не разсердитесь на меня. Помните, что мы все по старому васъ любимъ, а что я неаккуратенъ, такъ это только подробность моего характера. Опять откладываю поѣздку къ вамъ. Теперь и не могу и не гожусь. А вотъ если Богъ дастъ поработать и устать отъ работы, то зимою, если вы меня позовете, поѣхать отдохнуть къ вамъ. Жена проситъ передать свой поклонъ вамъ и Марьѣ Петровнѣ.
„Дорогой Аѳанасій Аѳанасьевичъ, поѣду въ Москву и велю напечатать на своей почтовой бумагѣ „виноватъ“. Но мнѣ кажется, что я не виноватъ въ томъ, что не отвѣчалъ на то письмо, въ которомъ вы обѣщаете заѣхать. Помню свою радость при этомъ извѣстіи и то, что я сейчасъ же отвѣчалъ вамъ. Если же не отвѣчалъ, то пожалуйста не накажите за это, a пріѣзжайте. Богъ дастъ, будетъ снѣгъ; если же нѣтъ, то вышлемъ коляску въ Ясенки. Мы такъ давно не видались.
„Теперь другое: стихотвореніе ваше прекрасно. Съ женою мы о васъ, какъ человѣкѣ и другѣ и какъ о поэтѣ, всегда вполнѣ совпадаемъ. У насъ, слава Богу, все здорово и идетъ по божьи.
„Вчера получилъ отъ Тургенева письмо; и знаете, рѣшилъ лучше подальше отъ него и отъ грѣха. Какой-то задира непріятный.
„Поздравляю васъ съ днемъ рожденія. И теперь не забуду поздравлять васъ къ 23-му, и желаю не забывать этого разъ
