какъ вечеромъ накормить двѣнадцать человѣкъ, вынужденныхъ по нашему дѣлу провести на вѣтрѣ и холодѣ цѣлый день. На этотъ разъ результатомъ нашей экспертизы оказалось, что вода въ нашей рабочей канавѣ, предоставленная своему естественному теченію, стала въ устьяхъ какъ разъ въ половину печати, поставленной при первоначальномъ опредѣленіи правъ нашей мельницы, защита которыхъ составляла всю сущность процесса; но зато долго пришлось дожидаться полнаго набора воды на плотинѣ Б—ва, согласно условію. Когда, просидѣвъ надъ водою до совершенной темноты, мы забили при всѣхъ депутатахъ и свидѣтеляхъ окончательную сваю, причемъ Б—ву вышло четыре аршина три вершка, вмѣсто предлагаемыхъ мною ему неоднократно четырехъ вершковъ, — и прибыли въ нашъ домъ, я былъ изумленъ ярко освѣщеннымъ столомъ, накрытымъ на двѣнадцать приборовъ. Я только позднѣе узналъ, что милѣйшая старушка Клушина снабдила насъ всѣмъ необходимымъ, начиная съ кухонной и столовой посуды, бѣлья и серебра до огурцовъ мастерскаго засола. Недостатокъ шандаловъ былъ замѣненъ бутылками, завернутыми въ бумагу съ бумажными розетками наверху. Какъ при общей подписи акта исполнения мировой, мы всѣ, начиная съ посредника, усердно ни просили нашего арендатора А—ва кончить и съ своей стороны мировою, отказываясь отъ всякихъ по этому дѣлу претензій, онъ согласія на миръ не заявилъ и десятки разъ, складывая пальцы какъ бы для писанія, повторялъ: „мамаша не приказала брать въ руки пера-съ, а то нашему брату придется идти съ мѣдною посудою“. — Такъ что наконецъ посредникъ спросилъ: „да что это вы, Николай Ивановичъ, все мѣдную посуду поминаете?“
— Нѣтъ-съ, это такъ по нашему: значитъ крестъ да пуговицы.
Можно вообразить, съ какимъ восторгомъ мы на другой день пустились обратно въ Степановку. Но не такъ весело пришлось продолжать начатой путь. Уже съ мѣста, гдѣ мы кормили лошадей, хмурая съ утра погода превратилась въ проливной дождикъ, такъ что по невылазной грязи мы, ночью, добившись до деревни ночлега, рады были найти пустую
