снять перчатки и дала въ ней поцѣловать руку. Зная дядю, я никогда не довѣрялъ такому объясненію событія по соображеніямъ изъ лакейской. Послѣдовала размолвка, и дядя будто бы взялъ свое слово назадъ. Говорятъ также, будто злоязычный Петръ Яковлевичъ Борисовъ раздулъ эту исторію предъ полковникомъ Тулениновымъ, и тотъ, по неизвѣстнымъ мнѣ причинамѣ, застрѣлился въ собственномъ домѣ.
Съ Сушковской дороги по сей день, шагахъ во ста отъ окопа Ядринскаго кладбища, видѣнъ въ полѣ большой камень, и понынѣ всякій мѣстный житель скажетъ, что это могила Туленинова.
По смерти главы семейства и старшей его сестры, имѣніе перешло къ меньшой — Клавдіи Иваницкой. Впослѣдствіи я видѣлъ Клавдію Гавриловну у нашей матери въ гостяхъ, но я ее встрѣтилъ въ первый разъ въ Троицынъ день на Ядринѣ въ церкви. День былъ яркій и почти знойный. Въ церкви пахло свѣжими березками и травою, которою устланъ былъ помостъ. Бодрый, но хромой старикъ Овсянниковъ быстро ковылялъ по церкви съ пучками свѣчей и съ мѣдяками на тарелкѣ. Онъ весело раскланивался со всѣми и, видно, былъ очень доволенъ своею распорядительностью.
Впослѣдствіи мнѣ постоянно казалось, что однодворецъ Овсянниковъ списанъ Тургеневымъ съ являвшагося ко всѣмъ окрестнымъ помѣщикамъ и приносившаго въ подарокъ свѣжаго меду изъ своего пчельника однодворца Ивана Матвѣевича Овсянникова. Старуха, жена его, Авдотья Іоновна, повязывшая голову пестрымъ ковровымъ платкомъ съ вырывающейся кверху бахромою и въ пестромъ праздничномъ платьѣ, была истымъ подобіемъ бубноваго короля.
Когда я въ бѣлыхъ лѣтнихъ штанахъ и безукоризненно новомъ сюртукѣ сталъ противъ царскихъ дверей въ сѣверныхъ дверяхъ, — съ протянутою впередъ рукою заковылялъ Иванъ Матвѣевичъ, раздвигая дорогу двумъ входящимъ дамамъ. Впереди шла плотная барыня съ выступающею на лбу изъ-подъ шляпки фероньеркой на темно-русыхъ волосахъ. Дама прошла передо мною и остановилась недалеко отъ праваго клироса, но молодая брюнетка, очевидно дочь ея, стала, на мѣсто, указанное ей рукою Ивана Матвѣевича, какъ разъ
