емъ, но стрѣлялъ однѣхъ сидячихъ утокъ, а я, не взирая на многочисленные и постыдные промахи, къ полуденному зною набилъ полный ягдташъ благородной дичи.
Въ домѣ священника за это время все приняло праздничный видъ, и на столѣ были яблоки, груши и душистые соты меду. Подкрѣпившись чаемъ; медомъ и молокомъ, я поблагодарилъ радушныхъ хозяевъ и поспѣшно покатили обратно въ городъ. Лошади, пробѣжавшія наканунѣ 25 верстъ, бѣжали хотя и проворно, но совершенно покойно.
Подъѣхавши къ воротамъ нашего двора, кучеръ мой покричалъ: „отворите“, но не получивъ отвѣта, передалъ мнѣ возжи и самъ, слѣзши съ козелъ, прошелъ въ калитку.
Когда ворота были отворены, я шагомъ тронулъ лошадей во дворъ, направляя ихъ вправо къ отдѣльному ходу со двора въ мою квартиру.
Вдругъ я почувствовалъ, что пристяжной Васька, бросившись впередъ, безмѣрно натянулъ и постромки, и возжу. Напрасно, упершись въ стѣнку брички, изо всѣхъ силъ я удерживалъ лошадь; я чувствовалъ, что натянутой возжей она быстро надвигаетъ на себя задокъ брички, приподнимая его отъ земли. Кончилось тѣмъ, что я очутился лежащимъ на землѣ, въ то время какъ лошади помчали лежащую бокомъ бричку по немощеному двору за уголъ дома. Оказалось, что онѣ наткнулись на навозную кучу, на которую и повалились, порядочно изломавъ чужую бричку. Забывая о своемъ ушибѣ, я не находилъ словъ выразить любезному капитану сожалѣніе о случившемся.
— Пожалуйста не извиняйтесь, сказалъ капитанъ, — дѣло житейское, и бѣда невелика; у насъ свои мастера и живо все исправятъ.
Дичину я разослалъ своимъ елизаветградскимъ знакомым.
Состроенный на скорую руку досчатый театръ былъ не только весьма красивъ на видъ, но и оказывалъ обществу значительныя услуги. Кромѣ чередовавшихся изо дня въ день представленій русской и французской труппъ, и Листъ давалъ въ этомъ театрѣ нѣсколько разъ свои концерты. Кромѣ того, александрійское общество уговорилось дать нѣсколько любительскихъ спектаклей въ пользу бѣдныхъ. Многіе изъ
