образцовъ, встрѣчающихся у насъ на землѣ. Астрономъ Гюйгенсъ, остроумный ученый семнадцатаго вѣка, тоже отдалъ дань этому заблужденію и высказалъ предположеніе, что на другихъ планетахъ живутъ существа, похожія на обитателей нашей земли. По его мнѣнію, „животныя и растенія тамъ живутъ и размножаются совершенно такъ же, какъ на землѣ“; „люди, живущіе на другихъ планетахъ, обладаютъ такимъ же духомъ и такимъ же тѣломъ, какъ люди, живущіе на землѣ; у нихъ такія же чувства, какъ у насъ, ихъ столько же числомъ, и они служатъ для тѣхъ же цѣлей. Живущія на планетахъ животныя не только принадлежатъ къ тѣмъ же видамъ, которые мы знаемъ на землѣ, но они и по наружности вполнѣ схожи съ земными животными. Люди на другихъ планетахъ близко подходятъ къ намъ, какъ по своему росту, такъ и по общему строенію организма, такъ какъ имъ приходится выполнять такія же работы, какъ намъ; ихъ руки похожи на наши, такъ какъ они пользуются математическими инструментами и занимаются разными видами обрабатывающей промышленности; по наружному виду они походятъ на насъ, такъ какъ человѣческое тѣло на землѣ отличается наиболѣе совершеннымъ строеніемъ; какъ и мы, они защищаютъ свое тѣло платіемъ; какъ и на землѣ, на другихъ планетахъ встрѣчается война, торговля, всѣ свойственныя человѣку потребности и страсти; обитатели планетъ строятъ себѣ жилища, похожія на наши дома, они знакомы съ мореходствомъ и обладаютъ флотами, они не хуже насъ знаютъ геометрическіе законы и точную математику, знакомы съ музыкой, занимаются различными искусствами, — словомъ, они представляютъ собою точную копію людей, живущихъ на землѣ“.
Въ исторической части нашей книги мы отозвались объ этомъ астрономѣ, какъ объ одномъ изъ наиболѣе ученыхъ и значительныхъ научныхъ писателей своего времени и выразили наше глубочайшее уваженіе къ его трудамъ; но при всемъ нашемъ поклоненіи уму и учености Гюйгенса, мы все-таки позволимъ себѣ замѣтить, что въ своемъ изображеніи міровой теоріи онъ пошелъ по скользкому пути, на которомъ уже многіе поскользнулись.
Однако этотъ ложный взглядъ не слѣдуетъ ставить въ вину каждому теоретику въ отдѣльности, и это въ данномъ случаѣ чрезвычайно важно имѣть въ виду; напротивъ того, никоимъ образомъ не слѣдуетъ забывать, что взглядъ этотъ зависитъ отъ общаго свойства нашего духа, который склоненъ обо всемъ судить съ своей, земной, точки зрѣнія, такъ что лишь большимъ напряженіемъ воли мы можемъ заставить себя глядѣть на дѣла природы подъ другимъ угломъ зрѣнія, относиться кь природѣ безъ чисто-земного предубѣжденія и освободиться отъ своей предвзятости.
Ксенофанъ справедливо говорилъ, что „постоянная ссылка на человѣка и стремленіе перенести понятія о собственной природѣ на все живое неразрывно связано со всѣмъ строеніемъ нашего разума, и мы, совершенно безсознательно, создаемъ все по нашему образу и подобію. Даже Богъ, существо высшее, недоступное нашему познанію, рисуется намъ въ человѣческомъ образѣ, представляется нашему духовному взору лишь черезъ обманчивую призму нашей человѣчности. Согласію ученію Ведъ, при самомъ созданіи міра Великій Духъ спросилъ только что созданныхъ душъ, какія тѣла онѣ хотятъ себѣ избрать; послѣ того какъ эти души осмотрѣли всѣ уже существовавшія тѣла, онѣ избрали себѣ человѣческое тѣло, такъ какъ оно обладаетъ самой красивой формой. Книга Ведъ представляетъ собою старѣйшій документъ, касающійся религіознаго ученія о возникновеніи міра; съ того древняго времени, когда быль созданъ этотъ документъ, взглядъ на преимущества человѣческаго тѣла нисколько не измѣнился.
Самые скромные люди не сомнѣваются въ томъ, что они представляютъ собою вѣнецъ творчества, что они призваны быть царями вселенной; и когда въ человѣкѣ проснулось сознаніе, что между нимъ и Всевышнимъ лежитъ громадное разстояніе, когда религіозное чувство нашло нужнымъ заполнить это разстояніе высшими существами, ангелами и святыми, то для олицетворенія этихъ высшихъ духовныхъ существъ не нашлось болѣе прекрасной и совершенной формы, чѣмъ обоготворенная форма человѣческаго тѣла. Мы до такой степени стремились и стремимся придать всему форму своего тѣла, что даже такія тѣла, какъ солнце и луна, не избѣгли общей участи и часто изображаются въ человѣческомъ видѣ.
А между тѣмъ этотъ взглядъ на человѣческую природу, убѣжденный въ ея превосходствѣ, но основанный на заблужденіи и на врожденномъ тщеславіи, не подтверждается результатами изслѣдованій, совокупностью выводимыхъ изъ такихъ изслѣдованій заключеній. Напротивъ того, можно считать установленнымъ тотъ непоколебимый принципъ, что для того, чтобы правильно судить о природѣ вещей, ихъ прежде всего не слѣдуетъ сравнивать съ человѣкомъ, прежде всего слѣдуетъ опредѣлять не ихъ сравнительную цѣнность, но ту цѣнность, которую онѣ имѣютъ безотносительно, сами по себѣ. Этотъ принципъ никогда не слѣдуетъ упускать изъ
