тера, которые порицали даже не самые отпущении,—прощение грехов за расчет наличными деньгами, уплачиваемыми папе,— а лишь «злоупотребления» этими отпущениями. Знаменитые «Письма темных людей», составленные германскими гуманистами, совершенно иначе нападали на пап и монахов. Это были сатирические стрелы несравненной остроты, но для народа они не существовали: гуманистическое образование оставалось чуждым и непонятным для масс. Напротив, тезисы Лютера, представлявшиеся гуманистам просто началом монашеской склоки, несравненно сильнее воздействовали на церковный строй мышления, унаследованный массами от средних веков и приводивший к тому, что все их оппозиционные движения до сих пор представлялись еретическими уклонениями от учения церкви. Чтобы разрушить средневековые отношения, надо было сначала сорвать окружавший их ореол святости.
Тем не менее, если бы за тезисами Лютера не стояли самые настоятельные экономические интересы, эти тезисы, сами по себе представлявшие просто вызов на один из совершенно заурядных для того времени богословских диспутов, не произвели бы действия искры, упавшей в открытую бочку с порохом. После бесконечного множества прежних отпущений Лев 10-й, при своей любви к роскоши, вынужден был назначить новое отпущение, которое должно было принести ему колоссальную сумму в 50.000 дукатов. Это отпущение на условии дележа добычи он передал на откуп архиепископу майнцкому, в то время первому среди церковных государей Германии, а этот архиепископ, принц из дома Гогенцоллернов, отправил по всей Германии своих продавцов индульгенций, чтобы те, пользуясь всеми способами базарных зазываний, выманивали деньги из кармана верующих,—подобно тому, как это теперь делается в рекламах биржевых газет.
Эти продавцы с особенным жаром набросились на курфюршество Саксонское, которое тогда, благодаря добыче из своих рудников, было богатейшей страной в Германии. Сам по себе курфюрст Фридрих саксонский был очень набожный, верующий, даже благочестивый католик. Но уже тогда в денежных делах исчезало всякое благодушие, и по-