чивало невыносимость этого господства для германского на рода: жестокость грабежей возрастала в той же мере, как повторные грабежи делались затруднительнее.
Из трех больших партийных группировок, сложившихся в начале германской реформации, плебейско-революционная была потоплена в реках крови крестьянской войны, а буржуазно-реформистская получила от этой войны такой удар, от которого она долго не могла оправиться. Но и для католическо-консервативной группировки бури эпохи не прошли бесследно. Образовались три новые партии, которые боролись друг с другом в Германии, но по своему европейскому значению, несомненно, далеко выходили за границы последней.
Этими тремя партиями были иезуитизм, кальвинизм и лютеранство. Все они носили религиозную окраску, но представляли экономико-политические организации в церковной форме. Несмотря на догматическо-религиозные противоположности, почва у них была общая. Они отличались от феодально-средневековой церкви так же, как капиталистический способ производства отличается от феодального. Иезуитизм был католицизмом, реформированным на капиталистических основаниях. Если папство превратилось в средство и орудие больших современных монархий, развившихся из потребностей капиталистического способа производства, то его следовало поставить на капиталистические ноги для того, чтобы оно стало действительным средством и орудием господства; как-раз эту задачу и взял на себя орден Иисуса, который приспособил католическую церковь к новым экономическим и политическим отношениям. Он реорганизовал все школьное дело, введя изучение классиков,—самое высокое образование для того времени,— и постольку воспринял наследство от гуманизма; он сделался величайшей торговой компанией в мире, у которой были конторы во всех открытых тогда частях земного шара; в виде исповедников он доставлял государям наиболее опытных и ловких министров.
Однако, современный абсолютизм только временно, только до тех пор, пока на очереди стояло образование сплошных крупных торговых и хозяйственных территорий, но от-