богатствами [1]) преимущественно предъ другими монастырями заботились о церковномъ просвѣщеніи и въ частности о школѣ. Въ дѣйствительности же только съ начала XVII ст. здѣсь стало замѣтно умственное оживленіе, — съ того именно времени, когда настоятелемъ монастыря сдѣлался Елисей Плетенецкій. Г. Голубевъ, изображая дѣятельность его, направленную къ развитію просвѣщенія, указываетъ на слѣдующія явленія, вызванныя имъ къ жизни: 1) заведеніе въ лаврѣ типографіи (около 1616 г.) [2]); 2) устройство бумажной фабрики въ Радомыслѣ; 3) вызовъ въ лавру ученыхъ людей, а также лицъ, знакомыхъ съ типографскимъ искусствомъ: 4) изданіе книгъ; 5) образованіе института проповѣдниковъ... На основаніи знакомства съ этими сторонами просвѣтительной дѣятельности Плетенецкаго г. Голубевъ находитъ возможнымъ допустить, что онъ позаботился и о школахъ, а нѣкоторыя положительныя свидѣтельства позволяютъ ему категорически причислять и 6) устройство школы въ лаврѣ — къ числу заслугъ этого архимандрита. Данныя эти находятся въ двухъ проповѣдяхъ Захаріи Копыстенскаго — при погребеніи Плетенецкаго и при его годичномъ поминовеніи. Въ первой изъ нихъ Копыстенскій говорилъ: „Науки намъ такъ познаня разныхъ діалектовъ якъ и выразумѣнія письма жичилъ (почившій) и о дидаскалы искусные старался“ („Казанье погребовое“, 1625 г.). Въ другой проповѣди Копыстенскій выражается: „Мы поминаемъ (въ настоящее время) ученыхъ людей прибѣжище, наукъ любящихъ промотора и школъ на разныхъ мѣсцахъ зычливаго фундатора“ („Омилія“, 1626 г.) [3]). Мы, конечно, не станемъ утверждать, подобно А. И. Соболевскому, что первая часть свидѣтельства З. Копыстенскаго, заключающагося въ „Казаньи“, „имѣетъ въ виду, кажется, заботы Плетенецкаго объ исправленіи, сочиненіи и изданіи книгъ“, а вторая говорить не объ учителяхъ въ узкомъ значеніи этого слова, а о проповѣдникахъ [4]): несостоятельность такого толкованія ясно видна изъ констекста рѣчи [5]). Но оба эти свидѣтельства, довольно рѣшительно говорящія въ пользу того, что Ел. Плетенецкій заботился и о наукахъ, — нельзя не согласиться съ проф. Соболевскимъ, — довольно неопредѣленны для того, чтобы утверждать, что онъ завелъ школу въ числѣ другихъ „разныхъ мѣстъ“ и въ лаврѣ. Напротивъ, образъ выраженія Копыстенскаго таковъ, что заставляетъ думать, что въ лаврѣ-то школа и не была устроена: Плетенецкій только желалъ („жичилъ“) лаврѣ наукъ и объ дидаскалахъ искусныхъ только старался, но не могъ осуществить своего желанія, тогда какъ „проповѣдниковъ слова Божого приспособлялъ, задерживалъ, выховане ихъ стану и повинности пристойне и довольне давалъ, и самъ любовне ихъ слухаючи, неохочимъ слухачомъ до чулости (къ усердію) былъ поводомъ и прикладомъ (примѣромъ)“... Въ пользу существованія
- ↑ Арх. Ю.-З. Р., I, I, № 91.
- ↑ О лаврской типографіи см. прим. къ IV гл. «Петра Могилы», стр. 336 и слѣд. Что книгопечатаніе въ Кіевѣ не древнѣе 1616 г., это до г. Голубева доказывалъ еще Максимовичъ (Книжная старина южнорусская, 1850; Кіев. еп. вѣд., 1872, № 10).
- ↑ Петръ Могила, 270—281.
- ↑ Ж. М. Н. Пр., 1887 г., мартъ, 47.
- ↑ Тр. Кіев. дух. акад., 1887, II, 138—139.
