в которых есть нечто от испано мавританской орнаментики, и в овальных или длинных, как фризы, натюрмортах Брака, в которых есть коечто от Рококо, и в работах Жуана Гри, Жоржа Вальмье, Луи Маркуси и др. В этом смысле гораздо менее отвлеченна, наиболее лирична по своему внутреннему чувству и наиболее уравновешенна живопись Брака, все еще продолжающего быть пленительным и чисто французским колористом; „я люблю правило, управляющее эмоцией“, говорит Брак, и в этих словах сказывается то специфическое чувство меры, которое свойственно художнику французу.
С формальной стороны в этом новом уклоне кубизма есть несомненный шаг вперед: замена прежнего аскетически мрачного, известково-каменистого колорита полнозвучной палитрой. Но в этой новой необычайно изысканной, утонченно-элегантной игре красочных арабесок, во всей этой изумительно изощренной фактуре, как и в самом почти графическом стиле этих работ, есть что-то очень эстетское, александрийское, парнасское, а вместе с тем и нечто до нельзя эклектичное, навеянное вкусами „всех времен и народов“ вплоть до негров… Это — деликатеснейшее пирожное искусства…
Один из больших натюрмортов Пикассо так и называется „Бисквиты“. Орнаменты на скатерти, узоры обоев, квадратики пола, остропикантные контрасты белого и черного, восхитительные краски, виртуозная по разнообразию фактура — таково это предельное мастерство лучшего живописного гастронома в мире. Эту вещь уже не хочешь „ощупать“, как прежние работы Пикассо, — она пробуждает ощущения лишь чувственно вкусовые… Весь этот рафинированный эстетизм — реакция против войны, траура, поста, лишений, или, вернее, подсознательный ответ на „социальный заказ“ новой разбогатевшей буржуазной Франции, жаждущей эпикурейства.
С этой последней эпикурейской стадией кубизма интересно сопоставить другое, судя по названию, казалось бы, полярно-противоположное течение — „пуризм“. Но при всем рационализме „пуристов“, казалось бы враждебном метафизичности Пикассо, их конечные устремления, вся их „целевая установка“ не идет дальше того же гедонизма. Послушаем же эту своеобразную идеологию из уст бывш. редакторов наиболее левого журнала „L'Esprit nouveau“, художников Озанфан и Жаннере. „Сталь, — пишут они, — революционизировала общество. Она породила машинизм. Машинизм изменил облик
