веет „величием, которое можно назвать античным“. Но это не значит, что Дерэн имитирует Рафаэля, что он питается „греко-римскими“ идеалами. Дерэн впитал в себя многие воздействия прошлого, — и готических примитивов, и Пуссэна, и Сезанна, — но он очень современен.
Путь его развития — непрерывный органический рост. От своей нарочито готической „Субботы“ (1909 г.), находящейся в бывш. Щукинском собрании в Москве, Дерэн ушел сейчас далеко — к все большей простоте и ясности формы. Такова, напр., его „Купальщица“, столь пластически четкая. У Дерэна совсем нет той красивости, того jolie, которое окрашивает собою столь многие и даже серьезные произведения французской послевоенной живописи (даже Пикассо), — наоборот, что-то суровое, какая-то важность разлиты в его произведениях. Никто после Пуссэна, Курбэ и Коро (Коро — римского периода) не чувствовал так, как Дерэн, мощи природы, монументальности холмистых пейзажей, компактности лиственных масс, органиче-
