идущее от Кандинского и П. Клее (общество „Голубой всадник“), — крыло, которое парит над грешной землей, уходя в сферу чистой абстракции, чистой „духовной музыки“.
Чем трагичнее, однако, слагалась атмосфера Германии, тем более звучали анархические ноты в ее живописи, тем более запечатлевался в ней хаос взволнованной, смятенной и запуганной событиями души художника-интеллигента. В этом смысле весьма показательно современное увлечение немецкими живописцами живописью Шагала, доходящее до одержимости. Таковы, например, работы Кампедонка. Они свидетельствуют о том, что наш русский художник, гениальное порождение ужасов „гетто“, попал в „самую точку“ настроений германской интеллигенции, охваченной жаждой „иррационального“. Не менее характерна в том же плане и увлеченность немцев выразительноcтью детского творчества, а также французским художником — „примитивом“ Анри Руссо; эта „инфантильность“ сказывается на многих и многих произведениях современной германской живописи с уклоном к „примитивизму“ (например, Эрнст Фриш, Рихард Зеевальд, отчасти Кирхнер и др).
Наряду с „экспрессионизмом“, как проявлением интеллигентской реакции на действительность, надо указать и на другое, правда, кратковременное, движение, явившееся также своеобразной „оппозицией" германской художественной интеллигенции против этой самой действительности. Это — так называемый „дадаизм“. „Дадаисты“ — это группа художников, искавших выхода в смехе, в издевке, в оплевании, в ниспровержении всяких „эстетических норм“. Недаром
