зла отъ умственной немощности, и потому, браня тебя, я обязанъ помогать тебѣ. Съ чего начать оказываніе помощи? да хоть съ того, о чемъ ты теперь думаешь: что это за писатель, такъ нагло говорящій со мною? — я скажу тебѣ, какой я писатель.
У меня нѣтъ ни тѣни художественнаго таланта. Я даже и языкомъ-то владѣю плохо. Но это все-таки ничего: читай, добрѣйшая публика! прочтешь не безъ пользы. Истина — хорошая вещь: она вознаграждаетъ недостатки писателя, который служитъ ей. Поэтому я скажу тебѣ: еслибъ я не предупредилъ тебя, тебѣ, пожалуй, показалось бы, что повѣсть написана художественно, что у автора много поэтическаго таланта. Но я предупредилъ тебя, что таланта у меня нѣтъ, — ты и будешь знать теперь, что всѣ достоинства повѣсти даны ей только ея истинностью.
Впрочемъ, моя добрѣйшая публика, толкуя съ тобою, надобно договаривать все до конца; вѣдь ты хоть и охотница, но не мастерица отгадывать недосказанное. Когда я говорю, что у меня нѣтъ ни тѣни художественнаго таланта, и что моя повѣсть очень слаба по исполненію, ты не вздумай заключить, будто я объясняю тебѣ, что я хуже тѣхъ твоихъ повѣствователей, которыхъ ты считаешь великими, а мой романъ хуже ихъ сочиненій. Я говорю не то. Я говорю, что мой разсказъ очень слабъ по исполненію сравнительно съ произведеніями людей, дѣйствительно одаренныхъ талантомъ; съ прославленными же сочиненіями твоихъ знаменитыхъ писателей ты смѣло ставь на ряду мой разсказъ по достоинству исполненія, ставь даже выше ихъ — не ошибешься! въ немъ все-таки больше художественности, чѣмъ въ нихъ; можешь быть спокойна на этотъ счетъ.
Поблагодари же меня; вѣдь ты охотница кланяться тѣмъ, которые пренебрегаютъ тобою, — поклонись же и мнѣ.
Но есть въ тебѣ, публика, нѣкоторая доля людей, — теперь уже довольно значительная доля, — которыхъ я уважаю. Съ тобою, съ огромнымъ большинствомъ, я наглъ, — но только съ нимъ, и только съ нимъ я говорилъ до сихъ поръ. Съ людьми, о которыхъ я теперь упомянулъ, я говорилъ бы скромно, даже робко. Но съ ними мнѣ не нужно было объясняться. Ихъ мнѣніями я дорожу, но я впередъ знаю, что оно за меня. Добрые и сильные, честные и умѣющіе, недавно вы начали возникать между нами, но васъ уже не мало, и быстро становится все больше. Если бы вы были публика, мнѣ уже не нужно было бы писать; если бы васъ еще не было, мнѣ еще не было бы можно писать. Но вы еще не публика, а уже вы есть между публикою, — потому мнѣ еще нужно и уже можно писать.
