Увидимся ли мы, и что сулитъ свиданье—
Мучительный восторгъ иль новыя страданья?
Я ничего не жду, не знаю, не хочу,
Но что-то свѣтлое, подобное лучу
5 Забрежжившей зари—опять въ душѣ блеснуло.
Отрадой тайною, надеждою пахнуло,
И сладкій ароматъ акаціи въ цвѣту,
И пѣніе цикадъ, и тихій плескъ фонтана—
Все дышетъ чарами волшебнаго обмана.
10 Увидимся ли мы?
Увидимся ли мы, и что сулит свиданье —
Мучительный восторг иль новые страданья?
Я ничего не жду, не знаю, не хочу,
Но что-то светлое, подобное лучу
5 Забрежжившей зари — опять в душе блеснуло.
Отрадой тайною, надеждою пахнуло,
И сладкий аромат акации в цвету,
И пение цикад, и тихий плеск фонтана —
Всё дышит чарами волшебного обмана.
10 Увидимся ли мы?
Прошла гроза,—и синевою
Сіяетъ снова сводъ небесъ,
И освѣженною листвою
Опять шумитъ зеленый лѣсъ.
5 Блистаетъ влагою зеркальной
Потокъ, журчащій межъ травой,
И лишь въ моей душѣ печальной—
Все тотъ же сумракъ грозовой.
Исхода нѣтъ душевнымъ мукамъ;
10 Въ себѣ глубоко затая,
Ихъ никому единымъ звукомъ
И никогда не выдамъ я!
Прошла гроза, — и синевою
Сияет снова свод небес,
И освеженною листвою
Опять шумит зелёный лес.
5 Блистает влагою зеркальной
Поток, журчащий меж травой,
И лишь в моей душе печальной —
Всё тот же сумрак грозовой.
Исхода нет душевным мукам;
10 В себе глубоко затая,
Их никому единым звуком
И никогда не выдам я!