80 Прокатится вдали весенній первый громъ,
И лишь она—глубоко, непробудно—
Все будетъ спать своимъ послѣднимъ сномъ…
«Пора! Пора!.. О, матушка родная,
Ты ждешь меня… иду… Въ борьбѣ изнемогая,
85 Терпѣла долго я, но силъ недостаетъ.
Обманывать всю жизнь, нести тяжелый гнетъ
Ужаснѣйшихъ цѣпей, навѣки, безъ возврата
Отречься отъ всего, что̀ дорого и свято,—
Не въ силахъ я…
90 Шаги?.. Какой-то наглый смѣхъ?
Прости мнѣ, Господи, прости мой тяжкій грѣхъ!..»
Прошло одно мгновенье—
Щелкнулъ замокъ взведеннаго курка
И грянулъ выстрѣлъ… Стонъ… Тяжелый шумъ, паденье…
95 Все было кончено… и съ кровью у виска
Она лежала недвижимо,
Безгласна, холодна… Струей неудержимой
Лилася кровь на платье и коверъ,
И въ широко раскрытомъ тускломъ взглядѣ,
100 Казалося, застылъ нѣмой укоръ,
Мольба нѣмая о пощадѣ…
Пощада? Въ царствѣ тьмы, гдѣ дикій произволъ
Царитъ въ связи съ безчестною наживой,
Гдѣ клятвы, помыслы и чувства—все фальшиво,
105 Гдѣ благочестья ореолъ
Порою маской служитъ преступленью—
О, тамъ пощады нѣтъ! Кровавой, блѣдной тѣнью
Тамъ жертва не встаетъ, чтобъ бросить свой укоръ,
Свой вызовъ палачамъ… И что̀ имъ приговоръ
80 Прокатится вдали весенний первый гром,
И лишь она — глубоко, непробудно —
Всё будет спать своим последним сном…
«Пора! Пора!.. О, матушка родная,
Ты ждёшь меня… иду… В борьбе изнемогая,
85 Терпела долго я, но сил недостаёт.
Обманывать всю жизнь, нести тяжёлый гнёт
Ужаснейших цепей, навеки, без возврата
Отречься от всего, что дорого и свято, —
Не в силах я…
90 Шаги?.. Какой-то наглый смех?
Прости мне, Господи, прости мой тяжкий грех!..»
Прошло одно мгновенье —
Щелкнул замо́к взведённого курка
И грянул выстрел… Стон… Тяжёлый шум, паденье…
95 Всё было кончено… и с кровью у виска
Она лежала недвижимо,
Безгласна, холодна… Струёй неудержимой
Лилася кровь на платье и ковёр,
И в широко раскрытом тусклом взгляде,
100 Казалося, застыл немой укор,
Мольба немая о пощаде…
Пощада? В царстве тьмы, где дикий произвол
Царит в связи с бесчестною наживой,
Где клятвы, помыслы и чувства — всё фальшиво,
105 Где благочестья ореол
Порою маской служит преступленью —
О, там пощады нет! Кровавой, бледной тенью
Там жертва не встаёт, чтоб бросить свой укор,
Свой вызов палачам… И что им приговор
