Здѣсь остаться на минуту я-бъ одинъ желалъ.
Если надо—звукомъ рога дайте мнѣ сигналъ.
Предо мною—замокъ Локсли и, какъ въ тѣ года,
Надъ его карнизомъ птицы кружатся всегда,—
5 Замокъ Локсли, чья громада высится стѣной
Надъ песками и надъ темной гладью водяной.
Сколько разъ съ того балкона въ тишинѣ ночей
Я съ созвѣздья Оріона не сводилъ очей.
Здѣсь же, съ юношей гуляя у прибрежныхъ скалъ,
10 Увлеченіе наукой въ немъ я пробуждалъ;
Мнѣ казались золотыми прошлые вѣка,
Въ настоящемъ я страданій не знавалъ пока,
И въ грядущее стараясь взоромъ проникать,
Видѣлъ я любовь и братство, миръ и благодать.
15 Лишь весною такъ румяна первая заря,
Лишь весной такъ ярокъ пурпуръ перьевъ снигиря,
Лишь весной поютъ въ дубравахъ горные ручьи
И весной мечтаетъ юность чаще о любви…
Щеки Эмми были блѣдны, словно у больной,
Здесь остаться на минуту я б один желал.
Если надо — звуком рога дайте мне сигнал.
Предо мною — замок Локсли и, как в те года,
Над его карнизом птицы кружатся всегда, —
5 Замок Локсли, чья громада высится стеной
Над песками и над тёмной гладью водяной.
Сколько раз с того балкона в тишине ночей
Я с созвездья Ориона не сводил очей.
Здесь же, с юношей гуляя у прибрежных скал,
10 Увлечение наукой в нём я пробуждал;
Мне казались золотыми прошлые века,
В настоящем я страданий не знавал пока,
И в грядущее стараясь взором проникать,
Видел я любовь и братство, мир и благодать.
15 Лишь весною так румяна первая заря,
Лишь весной так ярок пурпур перьев снегиря,
Лишь весной поют в дубравах горные ручьи
И весной мечтает юность чаще о любви…
Щёки Эмми были бледны, словно у больной,
