водитель ожидалъ подобострастной встрѣчи и пышнаго пріема. Но величественная въ самомъ беззащитномъ состояніи Москва раздражала пылающіе корыстолюбіемъ взоры Наполеона, его сотрудниковъ, его полчищей—и болѣе ничего. Напослѣдокъ Король Неаполитанской[1] былъ отряженъ съ передовою кавалеріею черезъ Дорогомиловскую заставу прямо въ Кремль; между тѣмъ, какъ часть пѣхоты входила въ Серпуховскую и Прѣсненскую заставы, и вопреки строгому военному порядку бросилась во всѣ стороны, наводнила предмѣстія, подобно весеннему разлитію быстрой рѣки; и когда завѣса ночи стала опускаться съ небесъ,—ужасное пламя вознеслось къ нимъ изъ нѣдръ горестной Столицы, и страшные вопли раздались подъ нещастными кровами оставшихся ея жителей: пожаръ и грабительство начали свирѣпствовать! Четверо сутокъ продолжалось то и другое во всемъ своемъ ужасѣ, неописанномъ, невообразимомъ!
- ↑ Мюрат — наполеоновский маршал, король Неаполитанского королевства в 1808—1815 годах. (прим. редактора Викитеки)
водитель ожидал подобострастной встречи и пышного приёма. Но величественная в самом беззащитном состоянии Москва раздражала пылающие корыстолюбием взоры Наполеона, его сотрудников, его полчищей — и более ничего. Напоследок Король Неаполитанский[1] был отряжён с передовою кавалериею через Дорогомиловскую заставу прямо в Кремль; между тем, как часть пехоты входила в Серпуховскую и Пресненскую заставы, и вопреки строгому военному порядку бросилась во все стороны, наводнила предместия, подобно весеннему разлитию быстрой реки; и когда завеса ночи стала опускаться с небес, — ужасное пламя вознеслось к ним из недр горестной Столицы, и страшные вопли раздались под несчастными кровами оставшихся её жителей: пожар и грабительство начали свирепствовать! Четверо суток продолжалось то и другое во всём своём ужасе, неописанном, невообразимом!
