Третій день (9 числа) прошелъ въ перестрѣлкѣ и сшибкахъ за Тверскою же заставою и въ нападеніи Козаками на засѣвшую близь упомянутой мѣльницы въ каменномъ домѣ пѣхоту съ пушкою, которая дѣйствовала почти безпрестанно. Передъ вечеромъ пришедшій съ корпусомъ своимъ подъ Москву храбрый и славный Генералъ-Лейтенантъ Баронъ Винценгероде поѣхалъ со всею довѣренностію, обыкновенно свойственною истиннымъ героямъ, сопровождаемый только своимъ Адьютантомъ, на непріятельской пи-
нашли въ томъ домѣ вино, котораго усерднымъ людямъ жаль было до того, что они охотнѣе соглашались пожертвовать господскимъ домомъ Вулкану, чѣмъ лишиться жертвоприношеній Бахусу, и скрылись. Родственницы мои, безъ меня, въ неизвѣстности, что со мною будетъ и гдѣ я, мучились ужаснымъ образомъ; и когда я вдругъ показался передъ ними, то въ радостныхъ слезахъ излилась благодарность ихъ къ Провидѣнію за милость, что варварамъ не удалось разлучить насъ, и что грабители бывши на дворѣ, не вошли въ комнаты. Богу извѣстно, что я тогда чувствовалъ!
Третий день (9 числа) прошёл в перестрелке и сшибках за Тверскою же заставою и в нападении Казаками на засевшую близ упомянутой мельницы в каменном доме пехоту с пушкою, которая действовала почти беспрестанно. Перед вечером пришедший с корпусом своим под Москву храбрый и славный Генерал-Лейтенант Барон Винценгероде поехал со всею доверенностью, обыкновенно свойственною истинным героям, сопровождаемый только своим Адьютантом, на неприятельский пи-
нашли в том доме вино, которого усердным людям жаль было до того, что они охотнее соглашались пожертвовать господским домом Вулкану, чем лишиться жертвоприношений Бахусу, и скрылись. Родственницы мои, без меня, в неизвестности, что со мною будет и где я, мучились ужасным образом; и когда я вдруг показался перед ними, то в радостных слезах излилась благодарность их к Провидению за милость, что варварам не удалось разлучить нас, и что грабители бывши на дворе, не вошли в комнаты. Богу известно, что я тогда чувствовал!
