И видѣнья прошлаго роятся,
Входятъ въ настоящее они,
Каждый мигъ мрачнѣе сны мнѣ снятся,
Странны перемѣшанные дни.
Иногда я вижу, предо мною
Точно духъ серебряный, какъ ты,
Леонора! онъ окутанъ мглою,
Я за нимъ слѣжу, кипятъ мечты,
5 Онъ плыветъ, онъ гаснетъ за стѣною,
За окномъ рѣшетчатымъ моимъ,
Таетъ, расплывается, какъ дымъ;
Онъ ужь гдѣ-то тамъ во тьмѣ, далеко,
И вздыхаетъ онъ, простясь со мной,
10 Какъ вздыхаетъ сонная осока
Надъ прильнувшей къ берегу волной.
И виденья прошлого роятся,
Входят в настоящее они,
Каждый миг мрачнее сны мне снятся,
Странны перемешанные дни.
Иногда я вижу, предо мною
Точно дух серебряный, как ты,
Леонора! он окутан мглою,
Я за ним слежу, кипят мечты,
5 Он плывёт, он гаснет за стеною,
За окном решётчатым моим,
Тает, расплывается, как дым;
Он уж где-то там во тьме, далёко,
И вздыхает он, простясь со мной,
10 Как вздыхает сонная осока
Над прильнувшей к берегу волной.
Одинъ лѣсникъ, душою огрубѣлой,
Былъ врагъ созвучій, въ слѣпотѣ своей;
При свѣтѣ звѣздъ, и подъ луною бѣлой,
Ему былъ ненавистенъ соловей,
5 Что пѣлъ въ лѣсу, надъ доломъ усыпленнымъ;
Какъ по лугамъ, журча, бѣжитъ ручей,—
Какъ лунный свѣтъ горитъ во мракѣ сонномъ,
Какъ тубероза, въ Индіи, дыша,
Поитъ равнину духомъ благовоннымъ,
10 И жизнь ея небесно-хороша,—
Такъ соловей въ лѣсу поетъ, счастливый,
Отъ звука къ звуку радостно спѣша,
Съ заката до тѣхъ поръ, когда надъ ивой
Разсвѣтная заискрится звѣзда,—
15 И внемлетъ міръ въ усладѣ молчаливой;
Один лесник, душою огрубелой,
Был враг созвучий, в слепоте своей;
При свете звёзд, и под луною белой,
Ему был ненавистен соловей,
5 Что пел в лесу, над долом усыплённым;
Как по лугам, журча, бежит ручей, —
Как лунный свет горит во мраке сонном,
Как тубероза, в Индии, дыша,
Поит равнину духом благовонным,
10 И жизнь её небесно-хороша, —
Так соловей в лесу поёт, счастливый,
От звука к звуку радостно спеша,
С заката до тех пор, когда над ивой
Рассветная заискрится звезда, —
15 И внемлет мир в усладе молчаливой;
