Весь—зрѣнье, осязаніе и слухъ,
Духъ чувствовалъ все, что сказала Фея,
Въ пылающихъ словахъ,
Различные періоды свѣтились,
Обозначаясь въ яркихъ перемѣнахъ
На тонкой ткани существа его,
Какъ въ лѣтній вечеръ,
Когда витаетъ музыка кругомъ,
Гармоніей окутывая душу,
10 Зеркальность неподвижная озеръ
Восточный сумракъ отражаетъ,
Смѣшавши цвѣтъ пупуровый его
Съ горящимъ золотомъ заката.
И Духъ заговорилъ:
О, дикій міръ! О, дикій міръ, и жалкій!
Исполненъ онъ заботъ и терній,
И каждый демонъ можетъ произвольно
Его терзать.
Скажи мнѣ, Фея, неужели
20 Въ потокѣ лѣтъ надежды не сокрыто?
Вонъ тѣ огромнѣйшія солнца
Ужели будутъ уноситься
Такъ безконечно, освѣщая
По прежнему все ту же ночь
Несчастныхъ душъ, которыхъ столько множествъ,
Живущихъ безъ надеждъ?
Скажи, ужели Духъ всемірный
Не оживитъ больной тотъ уголъ Неба?
Спокойно улыбнулась Фея,
30 И лучъ блистательный надежды
Въ глазахъ у Духа засвѣтился.
О, прогони сомнѣнія пустыя,
И не тревожься: у души безсмертной
Не можетъ быть подобныхъ мыслей, если
Весь — зренье, осязание и слух,
Дух чувствовал всё, что сказала Фея,
В пылающих словах,
Различные периоды светились,
Обозначаясь в ярких переменах
На тонкой ткани существа его,
Как в летний вечер,
Когда витает музыка кругом,
Гармонией окутывая душу,
10 Зеркальность неподвижная озер
Восточный сумрак отражает,
Смешавши цвет пупуровый его
С горящим золотом заката.
И Дух заговорил:
О, дикий мир! О, дикий мир, и жалкий!
Исполнен он забот и терний,
И каждый демон может произвольно
Его терзать.
Скажи мне, Фея, неужели
20 В потоке лет надежды не сокрыто?
Вон те огромнейшие солнца
Ужели будут уноситься
Так бесконечно, освещая
По прежнему всё ту же ночь
Несчастных душ, которых столько множеств,
Живущих без надежд?
Скажи, ужели Дух всемирный
Не оживит больной тот угол Неба?
Спокойно улыбнулась Фея,
30 И луч блистательный надежды
В глазах у Духа засветился.
О, прогони сомнения пустые,
И не тревожься: у души бессмертной
Не может быть подобных мыслей, если
