Страница:Шопенгауэр. Полное собрание сочинений. Т. III (1910).pdf/1025

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


— 876 —


Затем взгляните на ученого, который занимается, например, исследованием истории прошедших времен. Он сознает бытие в целом, за пределами своего существования, за пределами своей личности: он продумывает ход мировых событий.

Возьмем, наконец, поэта или философа, у которого вдумчивость достигает такой степени, что он, не прельщаясь исследованием какого-либо отдельного явления в бытии, останавливается в изумлении пред самым бытием, этим великим сфинксом, и обращает его в свою проблему. Сознание достигло в нем такой ступени отчетливости, что стало сознанием мира, в силу чего представление порвало в нем все связи со служением воле и предъявляет ему уже мир, вызывающий его гораздо более на исследование и размышление, чем на участие в мирских делах. Если, таким образом, степень сознания выражает степень реальности, то, назвав такого человека „наиреальнейшим существом“, мы не рискуем сказать фразу, лишенную смысла и значения.

Обозначенные выше пределы и промежуточные пункты дадут каждому возможность самостоятельно определить свое место в них.

§ 334.

Хотя стих Овидия

Pronaque cum specient animalia cetera terram, —

в прямом и чисто физическом смысле применим лишь к животным, однако в фигуральном и духовном смысле он, к сожалению, применим и к большинству людей. Все их думы, помышления и поступки всецело основаны на стремлении к физическому наслаждению и благополучию или на личном интересе, и хотя сфера последнего охватывает часто многое, однако все это в конечном счете приобретает свое значение лишь чрез отношение именно к благополучию: большинство людей не выходит в своих помышлениях за эти пределы. Об этом свидетельствуют не только их образ жизни и их разговоры, но даже и просто внешний их облик, их физиономии и их выражение, их походка, их жестикуляция: все в них восклицает: in terram prona! Поэтому следующие за вышеприведенным стихи:

Os homini sublime dedit, coelumque tueri
Jussit, et erectos ad sidera tollere vultus

применимы не к подобного рода людям, а лишь к более благородным и более высоко одаренным натурам, к мыслящим и действительно созерцающим жизнь людям, которые встречаются в роде человеческом лишь в виде исключения.