роге скоро становятся наиболее богоугодными делами, так что ими искупляются даже тяжкие преступления. Такое же значение получают покаяние, покорность авторитету священников, исповедь, путешествия по святым местам, дары в храмы и на их духовенство, основание монастырей и т. д.; в конце концов за священниками остается почти только роль посредников в сношениях с продажными богами. Да если и не заходить так далеко, то где та религия, последователи которой, по крайней мере, за молитвами, хвалебными песнопениями и разного рода благочестивыми упражнениями не признавали бы значения хотя бы частичной замены нравственного поведения? Посмотри, например, на Англию, где христианское воскресенье, установленное Константином Великим в противоположность иудейской субботе, все-таки, благодаря наглейшему поповскому обману, лживо отождествляется с этой последней, даже по имени, чтобы установления Иеговы для субботы, т. е. дня, когда должно было отдохнуть утомленное шестидневной работой всемогущество, так что она по самому существу дела есть последний день недели, можно было перенести на христианское воскресенье, diem solis, этот первый, во славе начинающий неделю день, этот день молитвы и радости, вследствие вот такой подтасовки в Англии sabbathbreaking или the desacration of the sabbath, т. e. всякое даже самое пустячное, полезное или приятное занятие в воскресенье, всякая игра, всякая музыка, всякое вязанье чулка, всякая светская книга причисляются к тяжким грехам. Разве при этом условии у обыкновенного человека может не явиться уверенность, что если только он всегда, как предписывают ему его духовные руководители, обнаруживает a strict observance of the holy sabbath, and a regular attendance on divine service („строгое соблюдение священной субботы и регулярное посещение божественной службы“), т. е. если он только ненарушимо, самым основательным образом лентяйничает по воскресеньям и не упускает два часа просидеть в церкви, чтобы в тысячный раз слышать и a tempo самому за другими болтать то же самое моление, — то за это он смело может рассчитывать на снисходительность в других отношениях, кое в каких делах, которые он иногда себе позволять? Те дьяволы в человеческом образе, рабовладельцы и работорговцы в северо-американских свободных штатах (надо бы говорить „рабских штатах“) обыкновенно — правоверные и благочестивые англикане, которые сочли бы за тяжкий грех работать в воскресенье и, в надежде на это и на свое пунктуальное посещение церкви и т. д., ждут для себя вечного блаженства. — Таким образом, деморализующее влияние религий менее проблематично, чем морализующее. А между тем каким великим и бесспорным должно было бы быть их моральное значение, чтобы возместить за все ужасы, какие были
