da ventura a tu hijo, y echa lo en el mar („дай твоему сыну счастье и брось его в море“).
Случай, конечно, это — злая сила, на которую надо как можно меньше полагаться. Но кто один из всех дающих, давая, вместе с тем самым ясным образом показывает нам, что мы не имеем решительно никаких прав на его дары, что мы обязаны ими не своим достоинствам, а исключительно только его доброте и милости, и что мы именно отсюда можем черпать радостную надежду на то, что и в дальнейшем будем смиренно принимать от него различные незаслуженные подарки? Это — случай, тот самый случай, который обладает царственным искусством с очевидностью показывать, что против его благоволения и милости бессильны и ничего не значат самые великие заслуги.
Если мы обернемся на свой житейский путь, обозреем его „запутанный, как в лабиринте, ход“, и перед нами восстанет столько упущенного счастья, столько навлеченных на себя бед, то упреки по собственному адресу легко могут оказаться чрезмерными. Ведь наше житейское поприще вовсе не дело исключительно наших рук: это — продукт двух факторов, именно — ряда событий и ряда наших решений, при чем оба эти ряда постоянно друг с другом переплетаются и друг друга видоизменяют. Сюда присоединяется еще, что в обоих рядах, наш горизонт всегда бывает очень ограничен, так как мы не можем уже задолго предсказывать своих решений, а еще того менее способны предвидеть события: и те и другие становятся нам как следует известны собственно тогда лишь, когда они переходят в наличную действительность. По этой причине, пока наша цель еще далека, мы никогда не можем плыть прямо на нее, а направляем свой путь к ней лишь приблизительно и с помощью предположений, т. е. часто принуждены бываем лавировать. Именно, все, что́ в наших силах, это — постоянно сообразовывать решения с наличными обстоятельствами, в надежде, что они будут удачны и приблизят нас к главной цели. Таким образом, по большей части, события и наши основные стремления можно сравнить с двумя, в разные стороны направленными силами, — возникающая отсюда диагональ и представляет собою наш житейский путь. — Теренций сказал: in vita est hominum quasi cum ludas tesseris: si illud, quod maxime opus est jactu, non cadit, illud quod cecidit forte, id arte ut corrigas („с жизнью человеческой то же, что̀ с игрою в кости: если не выпадает то, что̀ всего нужнее выкинуть, поправляй искусством выпавшее случайно“); он, должно быть, имел при этом в виду что-нибудь вроде триктрата. Короче можно сказать так: судьба тасует карты, а мы играем. Но чтобы выразить то, что̀ я хочу здесь сказать, удобнее всего было бы такого рода сравнение. Жизнь, это как бы шахматная игра: мы составляем себе план; однако испол-
