вотные генерации на земной поверхности послужили пробой) она нашла себе такое полное удовлетворение, что теперь у нее осталась одна только забота — как бы не погиб один из этих прекрасных замыслов, как бы не исчезла из временного и причинного ряда одна из этих пребывающих форм. Ибо индивидуумы сменяются как вода в ручье, идеи же неизменны, как его бурление, и лишь тогда исчезнут они, когда иссякнет вода. Только этот безнадежно-загадочный вид и являла бы нам природа, если бы она была нам известна исключительно внешним образом, т. е. дана лишь как объект, и если бы мы считали, что подобно тому, как она воспринимается познанием, так из познания, т. е. в области представления, она и произошла и что следовательно при ее разгадке нам следует держаться этой области. Но это не так, и нам бесспорно дано заглянуть в недра природы, ибо они не что иное, как наши собственные недра, где природа, достигнув самой высокой ступени, до какой только могла она подняться в своем творчестве, непосредственно, в самосознании, озаряется светом познания. И здесь является перед нами воля как нечто toto genere отличное от представления, в котором прежде рисовалась нам природа в развитии всех своих идей, и сразу дает нам теперь она такую разгадку, которой мы никогда не могли бы найти по чисто объективной дороге представления. Таким образом, субъективное здесь предлагает нам ключ к истолкованию объективного.
Для того чтобы познать, как нечто изначальное и безусловное, то непомерно-могучее тяготение всех животных и людей к поддержанию и возможному продлению жизни, которое я, для характеристики этого субъективного момента, или воли, описал выше, — необходимо еще вполне усвоить себе, что это тяготение вовсе не является результатом какого-нибудь объективного знания о ценности жизни, а наоборот не зависит ни от какого познания: другими словами, — все эти живые существа не влекутся к жизни спереди, а подталкиваются к ней сзади.
И если мы, в этих видах, оглянемся прежде всего на необозримые ряды животного царства и обратим внимание на бесконечное разнообразие их форм, которые принимают все новые и новые модификации, сообразно стихии и образу жизни каждой породы, и если мы подумаем в то же время, как недосягаемо, искусно и одинаково-совершенно во всех индивидуумах проявляется организация и строение животных существ и какую невероятную трату силы, ловкости, ума и энергии должно беспрестанно производить всякое животное в течение всей своей жизни; если, глубже
