вникая в это, мы присмотримся, например, к неутомимой рачительности бедных маленьких муравьев, к удивительному и разумному трудолюбию пчел, к тому, как одинокий могильник (Necrophorus Vespillo) в два дня погребает крота, который в сорок раз превосходит его по величине, для того чтобы положить в него свои яйца и обеспечить корм своему будущему потомству (Гледич, Физика. Бот. эк., тракт. III, 220); если мы вспомним при этом, что вообще жизнь большинства насекомых не представляет собою ничего другого, кроме беспрерывной работы, совершаемой для того, чтобы приготовить корм и жилище для будущего поколения, которое возникнет из их яиц и которое, пожрав этот корм и обратившись в куколки, вступит в жизнь только для того, чтобы начать сызнова ту же самую работу; если мы подумаем, что и жизнь птиц в своей большей половине уходит на их дальние и трудные странствования, на строение гнезд и таскание корма для птенцов, которые сами, в следующем году, будут играть ту же роль, и что все и всегда, таким образом, работает для будущего, которое потом делает нас банкротами, — если мы обо всем этом подумаем, то неизбежно станет перед нами вопрос: где же награда за все это старание и за все эти труды, где же та цель, которая рисуется животным в их неутомимой деятельности, что выходит из этого, что̀ достигается ценою этого животного существования, которое требует столь необозримых приспособлений? И в ответ на это нельзя будет указать ничего другого, кроме удовлетворения голода и полового инстинкта, да разве еще нескольких мгновений довольства, которые от времени до времени выпадают на долю каждого животного индивидуума среди его бесконечных страданий и тягот. И если сопоставить оба эти момента — неописуемую сложность орудий, несказанное обилие средств и скудость того, что ими преследуется и достигается, то невольно зародится у нас мысль, что жизнь — такое предприятие, доходы от которого далеко не покрывают издержек. Заметнее всего это на некоторых животных, ведущих особенно простой образ жизни. Посмотрите, например, на крота, этого неутомимого работника. Напряженно копать своими огромными лопатообразными лапами — вот занятие всей его жизни; постоянная ночь окружает его, и эмбрионические глаза его нужны ему только для того, чтобы избегать света. Он один — действительное animal nocturnum, а не кошки, совы и летучие мыши, которые видят ночью. Но что же покупает он ценою такой жизни, исполненной труда и лишенной наслаждений? Пищу и оплодотворение — т. е. одни только средства к тому, чтобы продолжать все ту же печальную дорогу
