этому, при восприятии более грубыми четырьмя чувствами, его реальность может быть констатирована непосредственно и фактически. В темноте мы до тех пор ощупываем предмет со всех сторон, пока из различных воздействий его на наши руки не в состоянии будем конструировать их причины в виде определенного образа. Далее, если что-нибудь кажется нам на ощупь гладким, то нам иногда приходит в голову, не покрыты ли у нас руки жиром или маслом; или когда мы испытываем холодное прикосновение, мы спрашиваем себя, не очень ли теплы наши руки. Звук вызывает у нас иногда сомнение, было ли это только внутренним ощущением или же действительно пришедшим извне слуховым впечатлением; мы не знаем также, раздался ли он близко и слабо, или издалека и сильно, с какой стороны он послышался, — наконец, был ли это голос человека, животного или звук инструмента; мы, таким образом, по данному действию ищем его причины. При ощущениях запаха и вкуса неуверенность в характере объективной причины испытываемого нами действия составляет обычное явление: так явно расходятся здесь причина и действие. То, что при видении переход от действия к причине совершается вполне бессознательно и оттого возникает иллюзия, будто это восприятие по своему характеру совсем непосредственно и состоит в одном только чувственном ощущении, без операции рассудка, — это объясняется отчасти высоким совершенством органа, отчасти исключительно-прямолинейным действием света. Благодаря второму из этих обстоятельств, впечатление само уже указывает на место своей причины, и так как глаз обладает способностью очень тонко и с первого взгляда ощущать все нюансы света, тени, красок и контуров, а также и те данные, по каким рассудок определяет расстояние, то при воздействиях на это чувство операция рассудка происходит с такой быстротой и правильностью, что она так же не успевает проникнуть в сознание, как не проникает в него складывание азов при чтении: отсюда и возникает иллюзия, будто уже самое ощущение непосредственно дает предметы. На самом же деле именно при видении операция рассудка, состоящая в познании причины из действия, играет наиболее важную роль: благодаря ей, то, что ощущается вдвойне, двумя глазами, в воззрении становится единым; благодаря ей, образ, который вследствие скрещения лучей в зрачке попадает на сетчатку опрокинутым, верхом вниз, — при отыскании причины его, на обратном пути того же направления, опять восстановляется, или, как обыкновенно говорят, — мы видим вещи прямыми, хотя их изображение в глазу опрокинуто; благо-
