самом деле и фактически господствующий в природе закон, притом не только в мире животных, но и среди людей: для предотвращения его вредных последствий у цивилизованных народов применяется государственный порядок; но как скоро порядок этот, где и как бы то ни было, перестает существовать или может быть обойден, там этот закон природы тотчас вновь появляется на сцену. Все же время непрерывно господствует он между отдельными народами: принятый в их взаимных сношениях жаргон справедливости есть, как известно, просто дипломатический канцелярский стиль: вопросы решает грубая сила. Напротив, подлинная, т. е. не вынужденная справедливость хотя, без сомнения, и встречается, однако всегда лишь в виде исключения из этого закона природы. Сверх того, Кант в примерах, предпосланных им рассматриваемому подразделению, поясняет правовые обязанности прежде всего (стр. 53, R., стр. 48) так называемой обязанностью перед самим собою не кончать добровольно своей жизни, когда ее радости перевешиваются страданиями. По сказанному, такой принцип поведения, стало быть, нельзя даже и мыслить в качестве всеобщего закона природы. Я утверждаю, что так как здесь не может быть вмешательства со стороны государственной власти, то именно этот принцип беспрепятственно и выступает как действительно существующий закон природы. Ибо это, без всякого сомнения, всеобщее правило, что человек действительно прибегает к самоубийству, коль скоро врожденное огромное влечение к сохранению жизни решительно преодолевается в нем огромностью страданий: на это указывает ежедневный опыт. Но чтобы вообще существовала какая-либо мысль, могущая удержать его от такого шага, раз для этого оказался бессильным тесно связанный с природой всего живущего столь могущественный страх смерти, стало быть такая мысль, которая была бы еще сильнее этого страха, это — рискованное предположение, тем более что, как мы видели, мысль эту так трудно отыскать и что моралисты до сих пор еще не могут ее определенно высказать. По крайней мере, аргументы такого рода, какими Кант пользуется против самоубийства в этом месте, стр. 53 (R., стр. 48), а также на стр. 67 (R., стр. 57), наверно даже и на мгновение не остановили еще ни одного утомленного жизнью. Таким образом, бесспорно фактически существующий и ежедневно действующий закон природы, в угоду подразделения обязанностей с точки зрения кантовского морального принципа, объявляется за нечто такое, чего без противоречия даже и мыслить невозможно! — Сознаюсь, что я не без удовлетворения бросаю отсюда взор на представленное мною в следующей части обоснование морали, из которого подразделение на обязанности права и обязанности любви (правильнее, на справедливость и человеколюбие) вытекает без всякой
