могущественных препятствий, еще какой-нибудь религиозный догмат будет теперь иметь над ним достаточно власти, чтобы удержать его от задуманного поступка. Ибо кого не устрашают близкие и несомненные опасности, для того едва ли будут служить уздой отдаленные и основанные просто на вере. Сверх того, против всякого исключительно только религиозными убеждениями обусловленного доброго поступка можно еще возразить, что он не был бескорыстен, а совершен с мыслью о награде и наказании, стало быть — не имеет никакой чисто-моральной ценности. Сильно выраженное понимание этого мы находим в одном письме знаменитого великого герцога Карла Августа Веймарского, где говорится: „Барон Вейхерс нашел даже, что негодным малым должен быть тот, кто добр благодаря религии, а не имеет такой склонности от природы. In vino veritas“. (Письма к И. Г. Мерку, пис. 229). — Возьмем, теперь, напротив, выставленный мною моральный импульс. Кто решится хоть на минуту оспаривать, что он во все времена, у всех народов, во всех положениях жизни, даже при господстве беззакония, даже среди ужасов революций и войн, как в большом, так и в малом, каждый день и каждый час проявляет решительное и поистине чудесное действие, ежедневно предотвращает много несправедливостей, вызывает к жизни массу добрых дел, без всякой надежды на награду и часто совсем неожиданно, и что где действовал он и только один он, мы все с умилением и уважением безусловно признаем за поступком подлинную моральную ценность?
4) Ибо безграничное сострадание ко всем живым существам, это — наиболее прочное и надежное ручательство за нравственно-добропорядочное поведение, и оно не нуждается ни в какой казуистике. Кто им полон, тот наверно никого не обидит, не нанесет никому ущерба, никому не причинит горя, — напротив, со всяким будет считаться, всякому прощать, всякому, насколько в его силах, помогать, и все его действия будут носить печать справедливости и человеколюбия. Наоборот, если мы попытаемся сказать: „это человек добродетельный, но он не знает сострадания“, или: „это несправедливый и злой человек; однако он очень сострадателен“, — то в этих словах почувствуется противоречие. — Вкусы различны, но, по мне, я не знаю более прекрасной молитвы, чем та, какой кончаются древнеиндийские пьесы (как в прежние времена английские кончались молитвой за короля). Она гласит: „Да будут все живые существа свободны от скорбей“.
5) И из отдельных фактов можно видеть, что истинно-моральный основной импульс есть сострадание. Например, такой же несправедливостью будет, путем безопасных легальных уловок, отнять сотню талеров у богатого, как и у бедного: но упреки совести и пори-
