чувствах, а не на умозрении. Напротив, я наверное знаю, что истина во все времена ничего не значила, если только не поддерживалась авторитетом, тогда как заблуждение настолько же часто, насколько популярно: толпа всегда останется толпой, потому что „πολυμαϑια νουν οὐ διδασκει“. Неоднократно доказывали и утверждали, что познание природы опирается на опыт и вычисление. Я желал бы знать, почему опускается третье начало, которое находится между двумя вышеупомянутыми и служит им в качестве связки и без содействия которого они дают пустые, ошибочные и совершенно ничтожные результаты, именно — суждение „Secunda Petri“, как называли его в старину[1]. Голые, не сопровождаемые мышлением факты, которые доставляет опыт, кажутся даже бессмысленными. Вычисление определяет исключительно количество, το ποσον, которое не приносит пользы, если сначала не будет прочно установлена истинная сущность известного явления, το τι ἠν εἰναι, что́ достигается исключительно при помощи суждения. Кроме того, опыт является достоянием всех, вычисление — многих, способность же суждения, о чем я скорблю сильнейшим образом, присуща весьма немногим и очень редко встречающимся людям, и, право, возможно скорее отнести ее к числу чудес, чем к природным способностям души, как, мне кажется, должно бы быть. При таком положении дел нам служат утешением слова Ливия, который говорит, что истина очень часто находится в загоне, но никогда не погибнет. Истине нет нужды добиваться снисхождения глупцов и завистников: и открытое порицание, и завистливое молчание могут вредить ей только до известного времени. В самом деле, время само по себе является беспристрастнейшим судьей заслуг, неусыпным стражем истины и непогрешимым при разделении похвал и порицаний; почему одна остроумнейшая итальянская пословица и говорит, что время — человек безукоризненной честности (Tempo è galantuomo).
Тем не менее, чтобы в самом начале не отвратить от себя тех, которые считают воззрения Гёте на цвета невозможной ересью, я объявляю, что моя теория цветов, как физиологическая и, следовательно, наилучшая, нисколько [6] не зависит ни от теорем Гёте, трактующих о физических цветах, ни от Ньютона, так как в отношении предмета она предшествует им обоим; поэтому она осталась бы истинной даже в случае ошибочности их выводов. Она не заимствует у них принципов и находится в связи с ними не a priori, а только a posteriori; так что скорее из моей теории могут быть почерпнуты доказательства и аргументы, опираясь на которые возможно, до известной степени, достоверно предположить, на стороне какой из
- ↑ т. е. вторая часть диалектики Петра Рамуса, „о суждении“.
