ним последует самопроизвольно другой цвет, представляющий его дополнение до полной деятельности ретины. Ретина устроена таким образом, что, когда она возбуждена извне к ощущению какого-либо цвета, т. е. к разделению на две части своей деятельности, то, по исчезновении этого возбуждения, она самопроизвольно приводит в действие другую половину разделенной на две части деятельности ретины, потому что она всегда стремится к проявлению полной своей деятельности. Чем бо́льшую часть полной деятельности ретины отнимает известный цвет, тем меньшая доля ее остается для последующего дополнения; вследствие этого, чем выше степень прирожденной, не случайной, яркости известного цвета, тем более темный по природе своей цвет представляет его дополнение; точно также — наоборот. Так как все цвета мало-помалу переходят один в другой, образуют как бы сплошной, непрерывный круг, то установление известного определенного числа цветов кажется зависящим от нашего произвола. Должно быть это думал Демокрит[1], когда утверждал, что νομῳ χροιην εἰναι, т. е., что число цветов установлено произвольно. Но, что действительность далеко не соответствует такому понятию, каждый понимает уже из того, что во все века и у всех народов обозначались особыми именами именно красный, зеленый, желтый, фиолетовый, синий и оранжевый цвета; и под этими именами у всякого народа подразумеваются известные, определенные цвета, хотя они и редко встречаются чистыми и совершенными в природе. Необходимо поэтому, чтобы они в известном смысле были известны нам a priori, наподобие геометрических фигур, которые, хотя и нигде не встречаем точно и совершенно начертанными, понимаем однако весьма отчетливо. Хотя представляющимся нам в природе цветам мы даем, по бо́льшей части, названия только a potiori, т. е. обозначаем какой-либо представляющийся нам цвет именем того из указанных шести цветов, к которому он наиболее близко подходит, однако каждый человек отличит такой цвет от того, которому данное название принадлежит на самом деле и в точном смысле; точно также каждый человек в состоянии судить, насколько данный цвет уклоняется от нормального, напр., судить, чисто ли желтым является цвет какого-либо предмета или отклоняется хотя сколько-нибудь в сторону зеленого или оранжевого. Так как, очевидно таким образом, что мы различаем представляющиеся цвета как бы сообразно с какой-то нормой, то необходимо предположить, что в нашем зрении или в нашем уме как бы врезано некоторое предварение каждого из указанных шести цветов; я говорю о том, что Эпикур называл προληψιν, т. е. о некотором
- ↑ Apud Sext. Emp. adv. Math., VII, 134.
