увлекшись крайним отрицанием возможности возникновения белизны из цветов, впал в ошибку. Его натолкнула на нее противоположная ошибка Ньютона, которому Гёте с полным правом возражал, что свет никогда не может возникнуть из скопления цветов, так как каждый цвет, очевидно, настолько же причастен тени, насколько и свету; σκιερον, присущий цвету, будет в действии и при соединении цветов. Хотя ему было хорошо известно, что физические цвета, будучи противопоставлены друг другу, исчезают и переходят в серый цвет, однако он объяснял это единственно соединением трех первичных в химическом смысле цветов и утверждал, что из такого рода соединения должен возникнуть не белый, а непременно совершенно серый цвет. Эта ошибка произошла от того, что великий человек не рассмотрел истинного и подлинного основания возникновения цветов и не пошел далее общего закона физических цветов, вследствие чего он необходимым образом должен был не знать как истинной и основной причины исчезновения цветов при соединении противоположных друг другу окрасок, так и самого присущего цветам σκιερον. Только на основании нашей теории, наконец, становится очевидным, что физиологические цвета, противоположенные друг другу, исчезают в таком сочетании вследствие восстановления при подобном соединении разделенной на две части деятельности ретины; точно также σκιερον, всегда присущее цвету, действует даже во время покоя той из частей, которая при разделении на две части деятельности ретины остается в бездействии, и необходимо исчезает только тогда, когда разделенные части вновь соединятся; если же из этого соединения возникает вместо белого серый цвет, то это происходит от того, что употреблены химические цвета, которые, как внешние, следовательно, материальные причины цвета, необходимо также оставляют и материальный остаток, который производит вышеупомянутый серый цвет, как бы чуждый соединяемым цветам и не вытекающий из самой сути дела.
Но мы нисколько не хотим ставить эти ошибки в упрек великому человеку, очистившему познание цветов от стольких заблуждений и обогатившему его столькими истинами. Сенека справедливо замечает: „inventuris inventa non obstant“. Кроме того, выступающий позже всех находится в наилучших условиях.
С другой стороны, невозможно допустить, чтобы Ньютон говорил истину, когда учил о возникновении белизны из цветов; скорее он обогатил логику новым примером следующей теоремы: из ложных посылок может получиться верное заключение. Что может быть неправдоподобнее возникновения белого цвета из семи однородных лучей? Ньютон не знал того свойства цветов, представляющего собою наиболее важное качество их, их сущность, в силу
