задняя иезуитская цель упразднить личную свободу и индивидуальное развитие отдельного человека, превратив его в простое колесо китайской государственной и религиозной машины. Но это тот самый путь, по которому во время оно пришли к инквизициям, ауто-да-фе и религиозным войнам; слова Фридриха Великого: „в моей стране всякому должно быть предоставлено заботиться о своем спасении на свой собственный манер“ означали, что он совершенно от этого пути отказывается. Напротив, мы видим и теперь еще всюду (за более кажущимся, чем действительным исключением Северной Америки), что государство берет на себя заботу и о метафизических потребностях своих сочленов. Правительства как будто избрали своим принципом положение Квинта Курция: „Ничто не управляет толпой с большим успехом, чем суеверие: вообще бессильная, жестокая, изменчивая, она, попав во власть лжерелигии, лучше повинуется пророкам, чем своим правителям“.
Понятия несправедливость и право, как равносильные с обидою и невредимостью, к каковой последней относится также отвращение от себя обиды, очевидно не зависят ни от какого положительного законодательства и ему предшествуют: таким образом, существует чисто этическое право, или право естественное, и чистое, т. е. от всякого положительного установления независимое, законоведение. Принципы их, правда, постольку имеют эмпирическое происхождение, что возникают по поводу понятия обида; но сами по себе принципы эти опираются на чистый разум, подсказывающий такое априорное правило: causa causae est causa effectus. Это в данном случае означает, что причиною того, что я должен совершить для защиты себя от обиды другого, является он сам, а не я, — так что я могу противиться всем посягательствам с его стороны, не причиняя ему тем несправедливости. Это как бы закон отражения в моральной сфере. Итак, из соединения эмпирического понятия обиды с тем правилом, какое дает нам чистый рассудок, возникают основные понятия о несправедливости и праве, которые каждый понимает a priori и немедленно применяет по поводу опыта. Отрицающему это эмпирику можно указать, так как он считается исключительно с опытом, хотя бы только на дикарей, которые все вполне правильно, часто даже тонко и точно, различают несправедливость от права, — что очень бросается в глаза при их меновой торговле и иных соглашениях с экипажем европейских кораблей и при их визитах туда. Они дерзки и самоуверенны, когда правы, и, напротив, боязливы, когда право не на их стороне. При спорах они соглашаются на справедливую мировую сделку, несправедливые же приемы заставляют их браться за оружие. — Правоведение часть морали, устанавливающая поступки, от которых надлежит воздерживаться,
