до платоновой идеи. Этим он освобождает себя от последнего и самого цепкого вида закона основания (времени).
Ибо, во-первых, самое созерцание невозможно, пока человек занят объектами разума: он тогда имеет дело лишь с понятиями и в них, с законом основания познания, с его вечным Отчего.
Во-вторых, пока кто-нибудь при помощи разума заставляет свой рассудок следовать закону причинности и отыскивать причины именно данной формы бытия наблюдаемых объектов, он не созерцает: он думает, его мучает Почему.
Субъект воли, как было сказано выше, необходимо подчинен своим мотивам. Это в-третьих.
В-четвертых, для того, чтобы появилась платонова идея объекта, необходимо забыть закон основания во времени, Когда.
Следовательно, созерцаемый объект должен быть как бы вырван из мирового потока и вполне изолирован.
И тогда мы вполне освободимся от Отчего, Почему и Когда, т. е. от всего, чего требует закон основания, и будем иметь лишь чистое Как, то, что никоим образом не подчинено закону достаточного основания: именно, платонову идею, адекватного представителя понятия[1]. Это — воистину сущее мира, мир, о котором дожно решить, хотим ли мы его или нет, с полной возможностью выполнения своей воли: ибо смерть также принадлежит лишь миру. Это — то, что представляет собою и всякая хорошая картина: она тоже ничего не знает ни о каких Почему, Отчего, Когда.
Науки представляют собою рассмотрение вещей, согласно четырем видам закона основания, из которых ведь всегда преобладает в каждой науке какой-нибудь один: объектом наук, следовательно, и является „почему, отчего, когда, где“ и т. д. — То же, что остается, если отнять это у вещей, и есть платонова идея, предмет всякого искусства. Таким образом, всякий объект есть, с одной стороны, объект науки, с другой — объект искусства, и оба не нарушают друг друга. — Так как я выяснил, что истинная философия имеет дело только с идеями, то мы и здесь находим доказательство того, что она — искусство, а не наука.
Блаженство созерцания, с одной стороны, вытекает из перечисленных выше условий и состоит, следовательно, в том, что, освобожденные от мук воли, мы становимся чистым субъектом познания и празднуем субботу, освобождающую от каторжной работы воли; с другой стороны, оно вытекает из познания истинной сущности мира, т. е. идеи.
- ↑ Чистое познание по отношению к субъекту — свобода от воли; по отношению к объекту — свобода от закона основания.
