себе, а в основе всякого явления, как интеллектуального, так и механического, лежит toto genere отличная от них вещь в себе.
И явления духов нужно объяснять также с этой точки зрения, а не со спиритуалистической.
Не следовало бы никогда забывать, что хотя вещи с одной стороны вполне понятны и связь их вполне уловима (сторона явления), однако с другой стороны они совершенно таинственны, загадочны, абсолютно непонятны (сторона вещи в себе). Тогда не стали бы попросту отбрасывать известные допущения только потому, что им нет места на той первой стороне, как например — предвидение случайных происшествий и руководство ими, явления духов, магия, пророчества, симпатия и т. п. Ибо это было бы в высшей односторонним суждением.
Все, что понятно, лежит в области представления: все понятное — связь одного представления с другим; все непонятное выступает на сцену, когда наталкиваешься на сферу воли, т. е. когда воля непосредственно входит в представление. Возьмем наиболее частый случай — мы касаемся какого-нибудь члена тела: это остается непонятным; далее — организм, произрастание, кристаллизация, всякая сила природы: все это остается непонятным, потому что здесь непосредственно проявляется воля.
Естественное в противоположность сверхъестественному означает вообще все, наступающее согласно закономерной связи опыта; а так как опыт — простое явление, т. е. так как законы опыта обусловлены формою представления, в котором опыт выражается, т. е. интеллектом, которому опыт дается, — то сверхъестественное, т. е. вопреки законам опыта все-таки наступающее, это — проявление вещи в себе, как такой, которое вопреки законам врывается в связь опыта. Противоположение естественного и сверхъестественного выражает уже собою смутное сознание того, что опыт с его закономерностью представляет собою только явление, за которым кроется вещь в себе, каждое мгновение могущая нарушить его законы.
Философия представляет собою, в сущности говоря, стремление познать сквозь завесу представления то, что̀ не есть представление и что̀ однако должно находиться и в нас самих, так как иначе мы были бы не более как представлением.
