Исповедь была счастливой мыслью; ибо действительно каждый из нас — компетентный и совершенный нравственный судья, точно знающий добро и зло, святой, любящий добро и презирающий зло: все это представляет собою каждый, поскольку исследуются не его собственные, а чужие поступки, и его дело только одобрить или осудить их, — а тяжесть выполнения несут чужие плечи. Поэтому каждый может в качестве исповедующего быть вполне представителем Бога.
Если мы допустим (что́ в достаточной мере является достоверным, коль скоро на евангелия смотреть как на совершенно истинные в главных чертах), — если мы допустим, что Иисус Христос был человеком совершенно свободным от всего злого и от всяких грешных склонностей[1], то (так как с телом, собственно, необходимо даны и греховные склонности, и более того, — тело не что иное как воплощенная, ставшая видимой греховная склонность) — тело Христа должно быть во всяком случае названо только призрачным телом[2]. Мыслить себе такого человека, совершенно свободного от всяких греховных склонностей, такого носителя призрачного тела, рожденным девой, это — превосходная мысль. Даже физически можно показать возможность этого явления, хотя и отдаленную. А именно, у некоторых животных (насколько я помню, у некоторых насекомых) есть та особенность, что оплодотворение матки продолжает действовать на приплод и даже на приплод приплода, так что последний кладет яички, хотя он сам и не оплодотворен. Что это один единственный
- ↑ Paulus ad Romanos 8, 3 „Deus filium suum misit in similitudinem carnis peccati“ („Господь послал сына своего во образе грешной плоти“) — Св. Августин поясняет это liber 83 quaestionum quaestio 66: Nou enim caro peccati erat, quae non de carnali delectatione nata orat: sed tamen inerat ei similitudo carnis peccati, quia mortalis caro erat. (Ибо плоть не была греховна, потому что она была рождена не плотским вожделением, но все же в ней было подобие греховной плоти, потому что плоть смертна).
- ↑ „Alii Valentinum secuti historiam generationis Christi totam converterunt in allegoriam; cui se opposuit ex orthodoxis Irenaeus. Post hunc Appelles aliique Christum verum hominem esse negarunt, Phantasma sine corpore esse affirmantes. Contra quos disputavit Tertullianus, eo praecipue argumento, quod incorporum nihil est. — Arii haeresis negavit Christum esse Deum. Гоббс „Leviathan“ c. 46 („Некоторые, валентинианцы, обратили всю историю рождения Христа в аллегорию, чему из ортодоксов воспротивился Ириней. После него Апеллес и другие стали отрицать, что Христос был действительно человек, утверждая, что это была видимость без тела. Им возражал Тертулиан, опираясь в особенности на аргумент, что нет ничего нетелесного. — Ересь Ария отрицала, что Христос — Бог“).
