всякий разговор необходимо вступать только со смирением. Ибо, стремясь к обществу, мы, значит, хотим впечатлений, которые приходят извне, которые чужды нашему собственному „я“. Кто этого не понимает и, желая общества, не хочет однако прибегнуть к смирению, решительно не хочет отречься от самого себя, а наоборот, требует, чтобы чужой, совершенно отличный от него самого индивидуум был все же как раз таким, каким он желает видеть его в данный момент (сообразно степени своего образования, своим умственным силам, своему настроению), — кто, говорю я, поступает таким образом, тот вступает в противоречие с самим собою, потому что, с одной стороны, он хочет какого-нибудь „я“, чуждого его собственному, именно как такого, как общества, как чужого воздействия, и тем не менее, с другой стороны, требует, чтобы это чужое „я“ было совершенно похоже на какое-нибудь создание его фантазии, которое как раз отвечало бы его настроению и не имело никаких иных мыслей, кроме его.
Такая субъективность весьма свойственна женщинам. Но и мужчины не свободны от нее.
Однажды я сказал Гёте, жалуясь на иллюзорность и ничтожество жизни: „Ведь присутствующий друг уже не тот, что отсутствующий“. Он ответил мне на это: „Да, потому что отсутствуете-то вы сами, а он — только создан в вашей голове; между тем как присутствующий имеет собственную индивидуальность и движется по собственным законам, которые не всегда могут соответствовать тому, что вы себе вообразили“.
К провианту для жизненного путешествия особенно относится также и хороший запас смирения, которое приходится (и при том чем раньше, тем лучше для остатка путешествия) получать лишь путем абстракции от неосуществившихся надежд.
При непредвиденной потере мы обыкновенно очень подробно вычисляем ее случайность и перебираем в своих мыслях те незначительные неожиданные обстоятельства, стечение которых вызвало ее, и вследствие этого все больше и больше огорчаемся по поводу нее. Наоборот, мы бы скорее утешились, если бы вместо этого выяснили и представили себе тем же способом, в наглядной форме и достаточно живо, случайность прежнего обладания этим потерянным благом.
Как может быть человек доволен, пока он не достиг совершенного единства своего существа? Ибо пока в нем говорят впе-
