каково именно мое мнение о свободной и вынужденной необходимости и об воображаемой человеческой свободе. (Ibid. Р. III, popr. 2. Schol. Mentis decreta eadem necessitate in mente oriuntur, ac ideae rerum actu existentium. Qui igitur credunt, se ex libero mentis decreto loqui vel tacere, vel quidquam agere, oculis apertis somniant. — Epist. 62 Unaquaeque res necessario a causa externa aliqua determinatur ad existendum et operandum certa ac determinata ratione. Ex. gr. lapis a causa externa, ipsum impellente, certam motus quantitatem accipit, qua postea moveri necessario perget. Concipe jam lapidem, dum moveri pergit, cogitare et sciro se, quantum potest, conari, ut moveri pergat. Hic sane lapis, quando quidem sui tantummodo conatus est conscius et minime indifferens, se liberrimum esse et nulla alia de causa in motu perseverare credet, quam quia vult. Atque haec humana illa libertas est, quam omnes habere jactant, et quae in hoc solo consistit, quod homines sui appetitus sint conscii, et causarum, a quibus determinantur, ignari — Ilis, quaenam mea de libera at coacta necessitate, deque ficta humana libertate sit sententia, satis explicui).
Достойно замечания однако, что к этому ясному пониманию дела Спиноза пришел в последние (т. е. сороковые) годы своей жизни. Раньше же, в 1665 году, когда он был еще картезианцем, он, в своих Метафизических размышлениях (Cogitata metaphysica, гл. 12), решительно и энергично защищает противоположное мнение, высказав даже мысль, прямо противоречащую только что приведенной последней схолии из 2-й части: „ведь при предположении, что на место ослицы в таком равновесии очутится человек, если человек этот погибнет от голода и жажды, его надо будет признать не за нечто мыслящее, а за последнего осла“. (Si enim hominem loco asinae ponamus in tali aequilibrio positum, homo, non pro re cogitanto, sed pro turpissimo asino erit habendus, si fame et siti pereat).
Такую же перемену взглядов и возвращение к истине мне придется отметить ниже у двух других великих мыслителей. Это доказывает, насколько трудно и как глубоко кроется правильное уразумение нашей проблемы.
Юм, в своем Опыте о свободе и необходимости (Essay on lіberty and necessity), откуда я уже имел выше случай заимствовать одно место, обнаруживает самое отчетливное убеждение в необходимости отдельных волевых актов при данных мотивах, чрезвычайно ясно выражая это убеждение своим общедоступным языком. Он говорил: Thus it appears that the conjunction between motives and voluntary actions is as regular and uniform as that between the cause and effect in any part of nature. И далее: It seems almost impossible therefore, to engage either in science or action of any kind, without acknow-
