то не только должна быть в них эта явная аналогия и не только в каждом несовершенстве должны обнаруживаться след, намек, задаток ближайшей более высокой степени совершенства, но и — ввиду того, что все эти формы свойственны только миру, как представлению, — мы можем допустить, что уже в самых общих формах представления, в этом подлинном и главном устое мира явлений, т. е. в пространстве и времени, можно найти и указать основной тип, намек, задаток всего того, что наполняет эти формы. По-видимому, смутная мысль об этом послужила источником Каббалы и всей математической философии пифагорейцев, а также и китайцев в И-кинге; да и в шеллингианской школе, в ее многообразном стремлении осветить аналогию между всеми явлениями природы, встречаются некоторые, правда неудачные, попытки вывести законы природы из одних законов пространства и времени. Впрочем, нельзя знать, в какой степени чей-либо гениальный ум осуществит когда-нибудь оба стремления.
Хотя никогда не следует упускать из виду разницы между явлением и вещью в себе и поэтому никогда не должно тождества во всех идеях объективированной воли (ибо она имеет определенные ступени своей объектности) извращать в тождество самих отдельных идей, в которых она проявляется, — т. е., например, химическое или электрическое притяжение никогда не должно быть сводимо к притяжению силой тяжести, хотя бы и познана была их внутренняя аналогия и в первых можно было видеть как бы высшие степени последней; хотя равным образом и внутренняя аналогия в строении всех животных не дает права смешивать их роды, отождествлять или считать их более совершенными разновидностями менее совершенных; хотя, наконец, и физиологические функции никогда поэтому не могут быть сводимы к химическим и физическим процессам, — но, для оправдания этого метода в известных пределах, можно с большою степенью вероятности допустить следующее.
Если многие из проявлений воли, на низких ступенях ее объективации, т. е. в неорганическом мире, вступают между собою в борьбу (ибо каждое, под руководством причинности, стремится совладеть наличной материей), то из этого соперничества возникает проявление высшей идеи, которая побеждает все прежние, менее совершенные, но побеждает так, что в подчиненном виде допускает сохранение их сущности, сама принимая в себя некоторую аналогию ее; такой процесс становится понятным лишь из тождества проявляющейся во всех идеях воли и из ее стремления ко все высшей и высшей объективации. Поэтому мы видим,
