форм, которые делают возможным становление и исчезновение. Поэтому надо мыслить так: Quid fuit? — Quod est. Quid erit? — Quod fuit; и надо принимать это в строгом смысле данных слов, т. е. понимать не simile, а idem. Ибо за волей обеспечена жизнь, за жизнью — настоящее. Поэтому каждый и может сказать: «я однажды навсегда господин настоящего, и во веки веков будет оно сопутствовать мне, как моя тень; поэтому я не спрашиваю и меня не удивляет, откуда это оно только пришло и отчего это случилось, что оно есть как раз теперь».
Мы можем сравнить время с бесконечно-вращающимся кругом: опускающаяся половина, это — прошедшее; подымающаяся, это — будущее; неделимая же точка вверху, где проходит касательная, это — непротяженное настоящее; как не следует касательная за вращательным движением, так не следует за ним и настоящее, эта точка соприкосновения объекта, формой которого служит время, с субъектом, который не имеет никакой формы, потому что он не принадлежит к познаваемому, а составляет условие всего познаваемого. Или: время подобно неудержимому потоку, а настоящее — скале, о которую он разбивается, но которой не увлекает с собою. Воля, как вещь в себе, подобно субъекту познания (который в конце концов, в известном отношении, есть та же воля или ее обнаружение), — воля не подвластна закону основания, и как за волей обеспечена жизнь, ее специфическое проявление, так обеспечено ей и настоящее, единственная форма реальной жизни. Нам поэтому нечего допытываться ни о прошлом до жизни, ни о будущем после смерти: напротив единственной формой, в которой является себе воля, мы должны признать настоящее[1]: оно не избудет воли, но не избудет наверное и она его.
Поэтому, кого удовлетворяет жизнь такою, как она есть, кто всячески ее утверждает, тот может с упованием считать ее бесконечной и изгнать страх смерти, как иллюзию, которая внушает нелепую боязнь когда-либо утратить настоящее и обманывает его призраком такого времени, где нет настоящего, — иллюзию, которая по отношению ко времени есть то же, что по отношению к пространству другая: в силу нее всякий считает в своем воображении занимаемое им место на земном шаре верхом, все же остальное — низом; именно так связывает каж-
- ↑ „Схоластики учили, что вечность есть не последовательность времени без конца или начала, а Nunc stans (постоянное теперь), т. е.: то самое для нас теперь, что было теперь для Адама, т. е. между теперь и тогда нет никакой разницы“. Гоббс, Левиафан, гл. 46.
