субстанция всех свойств вещей, которые и являются ее акциденциями. Она есть на самом деле (если угодно сохранить только что подвергшееся остракизму выражение Канта) „предельный субъект“ предикатов всякой эмпирически данной вещи, — то, что остается по устранении каких бы то ни было качеств: и это столь же приложимо к человеку, как и к животному, растению и камню, и настолько очевидно, что нужно намеренное нежелание видеть, чтобы не видать этого. Что она, материя, — настоящий прототип понятия субстанции, я не замедлю показать ниже.
Субъект и предикат относятся к субстанции и акциденции так, как закон основания в логике — к закону причинности в природе, и насколько несостоятельно смешение или отожествление последних, настолько же несостоятельно смешение и отождествление первых. Между тем в Пролегоменах, § 46, Кант доводит это смешение и отожествление до крайней степени, с целью вывести происхождение понятия души из понятия предельного субъекта всех предикатов и категорической формы умозаключения. Для того чтобы вскрыть софистику этого параграфа достаточно вспомнить, что субъект и предикат — чисто-логические определения, которые относятся единственно и исключительно к абстрактным понятиям и при том к их связи в суждении: субстанция же и акциденция принадлежат к наглядному миру и его восприятию в рассудке, — но они существуют там, лишь как тождественные с материей и формой, или качеством, о чем я скажу сейчас подробнее.
Та противоположность, которая дает повод к признанию двух радикально-различных субстанций — души и тела, есть на самом деле противоположность субъективного и объективного. Если человек постигает себя объективно, во внешнем наглядном представлении, - он видит в себе пространственно-протяженное и вообще совершенно телесное существо; если же он постигает себя в самосознании, т. е. чичто-субъективно, — он видит в себе хотящее и представляющее существо, свободное от всех форм интуиции, следовательно — и безо всяких присущих телам свойств. И вот он создает понятие души (как и все трансцендентные понятия, названные Кантом „идеями“), создает тем, что применяет закон основания, эту форму всякого объекта, к тому, что не есть объект, — в данном случае, прямо к субъекту познавания и воли. Он рассматривает познание, мышление и волю, как некие свойства, для которых ищет причины, и не находя такой в теле, предполагает для них другую, совершенно отличную от тела, причину. Таким именно образом доказыва-
